Фантастика 1971
Шрифт:
— Кир, — сказал Глеб, — пожалуйста, не делай вид, будто тебе интересно.
Туманов пропустил пожелание Глеба мимо ушей. Он стоял, опираясь руками о пульт, в позе пловца, который раздумывает, стоит ли прыгать в холодную воду. Эта его озабоченность насторожила остальных. Глеб и Гога переглянулись. Квета подумала про карандаш. Карандаш, конечно, не собьет настройку эритронов, однако… В чем заключается это «однако» она не успела сообразить, потому что Туманов неожиданно спросил:
— Какое сегодня число?
Гога скороговоркой
Немного поколебавшись, добавил название эры.
— Коллеги! — Туманов солидно откашлялся. — Этот день войдет в анналы истории. — Будем готовить ТР-передатчик к работе. Шеф решился отправить в гиперпространство двух ТР-летчиков. Первый в истории групповой ТРперелет.
— Шутишь!.. — выдохнул Гога.
— Сегодня нам не до шуток, коллеги.
Сон в руку, подумал Глеб. Туманов прав, сегодня будет не до шуток. Бедные гравитроны, бедный Ильмар, несчастная Квета, разнесчастный тромботестерный блок. Великий космос, до чего же все надоело!
Из коридора послышалось дребезжание зуммера. Это был сигнал службы вакуум-створа; к астероиду причалил «Мираж».
— Калантаров, — подняв бровь, сказал Гога.
— И сопровождающие его лица, — добавил Глеб.
— Угум… А известно, кто второй ТР-летчик?
— Известно, — ответил Туманов. — Второй ТР-летчик — Астра Ротанова.
Глеб наклонился, чтобы взять на плечо клайпер. Но так и не взял. Медленно выпрямился.
5
Работали сосредоточенно, молча. Готовить станцию к ТР-передаче молчаливо, без суеты почиталось правилом хорошего тона.
Совсем еще недавно, пока ощущение значительности этого действа должным образом влияло на работоспособность Глеба, процесс настройки ТР-передатчика очень его занимал, сложностью и быстротою своей напоминая шахматную партию блицтурнирного состязания. Туманов щелкал главным включателем: d2-d4. Мгновенно следовал ответный ход: Глеб включал калибратор пульсации.
Стремительно разыгрывался ферзевый гамбит — кнопки, клавиши, световые сигналы, — на обдумывание быстро меняющихся ситуаций в распоряжении оператора считанные секунды. Ассистенты фиксировали игровой момент на пультах контроля и регистрации…
Переключая клавиши с бесстрастием автомата, почти с таким же бесстрастием Глеб незаметно поглядывал на внимательные лица товарищей. Ему было как-то очень уж безразлично то, что он делал, но работал он, как и прежде, точнее и быстрее других.
У Кветы и Гоги сначала что-то не ладилось, однако вмешался Туманов, и все вдруг пошло.
В глубине шахты по-шмелиному густо и нудно зажужжали эритроны. Глеб машинально отстучал на клавишах программу стабилизации, покосился на экраны экспресс-информаторов, откинулся в кресле. Восемь минут, пока прогреваются эритроны, он со спокойной совестью мог разглядывать потолок. Или дверь. В эту дверь скоро войдет Астра.
Вместе с Астрой появится и надолго
Если уж честно во всем разобраться, никаких таких сложностей между ними и не было. Не было пылких признаний и сентиментально-космических клятв.
Только однажды был берег лагуны теплого моря, широкой темной лагуны, полной отраженных звезд.
Вниз и вверх — звездная бесконечность.
— О, далеко как до них!
Он ответил, что далеко. Что трудно даже представить, как далеко. Но сделаем ближе. Сделаем — рукой подать. Ну вот как здесь, зачерпнул пригоршней — и готово. Миры на ладонях.
Тогда они были рядом. И казалось, так будет всегда. Но это только казалось… Дважды она появлялась на станции и дарила ему — как, впрочем, и всем остальным — шершавую колкую ветку акации: мелкие листья и пышные гроздья белых пахучих цветов. И говорила много о звездах. Миры на ладонях. А он молчал. Потому что до звезд по-прежнему было еще далеко.
Когда она улетала с «Зенита» на «Дипстар», он чувствовал странное облегчение. А потом опять начинал ее ждать. Ожидание тянулось месяцами, потому что ТР-перелет на «Дипстар» — девять секунд, а на обратный рейс фотонно-ракетной тягой уходили недели и месяцы (создавать обратный ТР-передатчик на «Дипстаре» не было особой необходимости). Потом для нее — а значит, и для него — все начиналось сначала: «Зенит» — «Дипстар» — Диона — Земля — Меркурий — «Зенит» — ветка белой акации.
Карусель! И он ничего не мог с этим поделать. И, как доказал Топаллер, не сможет.
Зашипел дверной механизм — дверные створки уехали в стены.
Глеб повернулся к пульту спиной. Покорно принял ветку белой акации, поцелуй и упрек, смысла которого не уловил. Подошел незнакомец с аккуратненькой черной бородкой. Он сказал: «Казура. Можете называть меня просто Федотом», — и протянул руку.
У незнакомца было молодое белое лицо, и одет он был в черный парадный костюм, словно минуту назад покинул зал заседаний парламента. Вошли Калантаров и Дюринг — глава медицинского сектора базы «Аркад», известный среди ТР-физиков под негласным прозвищем Фортепиано; вернулся Валерий. В диспетчерской стало шумно и тесно. Кто-то с кем-то знакомился, Дюринг острил. Валерий помалкивал. Калантаров рассеянно слушал рапорт Туманова.
Чернобородый сиял и смущался.
— Вот, собственно, и все… — закончил Туманов, раздумывая, не пропустил ли он чего-нибудь существенного. Пощелкал пальцами. — Результаты, кроме сегодняшних, разумеется, задокументированы, приведены в порядок по халифмановской системе. Вы сможете ознакомиться с ними в зале большой кинотеки.
— Спасибо, я посмотрю, — сказал Калантаров. — Сами-то вы смотрели?
— Мы провели сравнительный анализ двенадцати последних эр-позитаций…
— Превосходно! Каков результат?