Фантастика 1971
Шрифт:
Карлсон заправил рубаху и, гулко топая, побежал следом.
— Налево! — кричал он. — Теперь сюда!
Коля нырнул в узкий проход между штабелями каких-то ящиков, свернул налево, потом направо — штабелям, казалось не будет конца. Где-то слышались крики и ругань, раздавался рев и подозрительный грохот, — где именно, мешали понять горы ящиков и раскастистое эхо зала. Неожиданно Коля наткнулся на сверкающую россыпь каких-то цилиндрических предметов. Это были консервные банки. Преодолевая россыпь, Коля увидел чей-то кровавый след. След вел за угол штабеля. Стараясь не наступать на эти ужасные пятна,
Коля остолбенел. Раненый обернулся и с интересом на него посмотрел.
— Вы… Вы весь в крови! — пробормотал Коля.
— Я?… — Человек испуганно взглянул на свои окровавленные руки. И вдруг, лизнув палец, сказал: — Варенье. — Почмокав губами, добавил: — Вишневое. Добрался-таки, мерзавец, до кондитерского запаса! Сейчас он там дров наломает…
Сверху посыпались банки.
— А ну-ка, — сказал Коля, — помогите мне взобраться на штабель.
Буту сидел на соседнем штабеле и взламывал ящики. Шлема на нем уже не было, скафандр висел мешком, из-за ворота торчал над ухом обрывок гофрированной трубки воздухопровода. Буту дробил ящики, выхватывал из кучи банок одну или две, надкусывал с краю, бросал. Очевидно, он искал свое любимое лакомство — ананасовый компот. И очевидно, кто-то пытался мешать его поискам, потому что Буту раздраженно оглядывался, время от времени грозно рычал и швырял банки, а то и ящики целиком в узкие щели проходов.
Коля оценил обстановку, распростился с надеждой на ампулу безопасности. Оставалось надеяться только на «профессиональный навык», которым он похвастался перед Кветой.
— Буту, спокойно! — крикнул он, подражая голосу шефа. — Сидеть!
Буту проворно метнул в него несколько банок.
— Ах, так! — сказал Коля и приготовился прыгнуть через проход.
Рев гориллы потряс стены зала.
Коля решил от прыжка пока воздержаться. Нужно было срочно выработать более разумный план действий, но ничего дельного в голову просто не приходило…
И вдруг за его спиной что-то обрушилось — на штабель вылезли Карлсон и знакомый уже человек, облитый вишневым вареньем.
На дальних штабелях показались еще пять фигур в комбинезонах.
— Вот… — сказал Карлсон, снимая с плеча волейбольную сетку.
Коля слабо улыбнулся, но сетку взял. Это было лучше, чем ничего. Главное, он теперь не один — ребята помогут. В опасной близости от его головы прожужжал ящик. Мелькнула мысль: точно из катапульты…
Коля размахнулся и бросил сетку на разъяренную гориллу.
От сетки полетели клочья, но летающих ящиков теперь можно было не опасаться. Кто-то крикнул: «Берем!» — и мгновенно образовалась куча мала.
— Трос! — закричал Коля. — Нужен эластичный трос! Эй, кто-нибудь…
Внезапно угол штабеля у него под ногами осел. Коля повис над ущельем прохода, напрасно пытаясь удержаться за расползающиеся ящики.
Последнее, что он увидел перед тем, как угол обрушился, был человек в белой одежде, который бежал по проходу, размахивая руками.
…Коля открыл глаза, сделал
— Не нужно, — мягко остановил его женский голос. — Вам нельзя.
— Пришел в себя? — осведомился голос мужской. — Ну-ка, покажите мне героя… Счастливо отделались, молодой человек. Что скажете?
Коля увидел над собой знакомое лицо хирурга станции Пшехальского.
— Ян Казимирович, здравствуйте, — сказал Коля. — Чувствую себя отлично. Скажите, сколько времени прошло с тех пор, как я… Ну, сами понимаете.
Пшехальский широко улыбнулся.
— Часика эдак четыре. Головка не кружится?
— Нет. Я очень вас прошу, пригласите сюда моего шефа. Мне нужно сообщить ему нечто чрезвычайно важное… Ну, пожалуйста!
— Только недолго… Франсуаза, я думаю, можно позволить, как вы считаете? Фишер, кажется, еще не ушел.
Коля опустил веки. Собственного тела он не чувствовал. Вместо тела ощущалась какая-то гулкая, туго скрученная неопределенность… Кружилась голова.
Открыв глаза, Коля увидел бледное лицо дядюшки Ульриха.
— Ульрих Иоганович… — Коля мужественно улыбнулся. — Чувствую себя великолепно. Передайте, пожалуйста, ТР-физикам… лучше самому Калантарову… что Буту транспозитировался из кольцевого туннеля в вакуум-створ. На малой тяге…
У шефа дрогнула нижняя челюсть.
— Это не бред, — сказал Коля. — Буту не сбежал в вакуум-створ. Он не мог… за такое короткое время. Он был транспозитирован!.. На малой тяге!.. Не забудете? — Коля облизал пересохшие губы. — И еще не забудьте сказать… что альфа-пыль… осколки альфа-стекла транспозитируются в мою каюту. На малой тяге… Пусть проверят.
— Гут, — сказал шеф. — Вы скорей выздоравливать!..
— Достаточно! — сказала Франсуаза. — Больше нельзя. Сейчас больной будет спать.
— Я есть старый осел! — жаловался Фишер Франсуазе перед уходом. — Я оставить горилла с этот неопытный мальчик! Бедный мальчик!.. Я себе никогда не простить!
— Извините, — мягко остановила его Франсуаза. — Я должна вернуться к больному. Вы же сами видели, что у него начинается бред.
— О да, да! Вам надо поспешать. Вы не отправить его этот рейс на «Мираж»? — Фишер просительно заглянул в живые и круглые, как вишни, глаза Франсуазы.
— Нет, он слишком слаб. Возможно даже, что у него сотрясение мозга. Когда к нему можно будет прийти в следующий раз, я дам вам знать. До свидания.
Фишер откланялся. Поправил на перевязи прокушенную гориллой руку и побрел в лифтовый тамбур. Сегодня он впервые почувствовал себя старым.
4
В большом полутемном помещении приятно пахло разогретой смазкой. Синевато светились круглые окна экранов, вспыхивали и гасли табло. Стен в зале не было: плотной стеной стояли приборы — двенадцать стендовых ярусов мудреной аппаратуры. Приборы даже на потолке. Жужжал, вращая длинную стрелу, и время от времени забавно клацал телескопический подъемник, а на конце стрелы ходила вдоль нижнего яруса кабина для операторов — прямоугольная площадка с пультами посредине, огражденная низкими бортами. За пультом, сгорбившись, сидел Ильмар — на бритой голове наушники — и что-то жевал, не отрывая лица от нарамника экспонира.