Фантастика 1990
Шрифт:
Сидя в почетном кресле юбиляра, я чувствовал себя важной персоной, но где-то в глубине моего сознания подкрадывалась неумолимая мысль о своем ничтожестве…
В самый разгар юбилейного торжества появился он - мое второе Я- “Как всегда, некстати”,- с горечью подумал я.
Однако не смог воспрепятствовать его появлению. Ведь он не признавал условностей высшего общества.
Без приглашения он поднялся на трибуну, и, невзирая на присутствие признанных мастеров искусства, а также на больших чиновников, начал свою не шибко складную, но правдивую речь.
– Кого мы обманываем, друзья? Себя или своих поклонников?
Эти уродливые поделки вы считаете искусством? Нет. Все уродливое проходит, остается прекрасное. А все прекрасное познается сердцем. Человек без сердца - это ничто. Как могут радовать душу людей вот эти “произведения”, если у самого автора нет души? Поэтому все восхваления, здесь произнесенные, я считаю лживыми…
Эти слова ошеломили всех. Он появился внезапно, исчез так же неожиданно. А слова его теперь эхом отозвались в уголках зала: -Все уродливое проходит, остается прекрасное.
– Все прекрасное познается сердцем.
– Человек без сердца - ничто…
Я встал с юбилейного кресла и среди всей этой суматохи вместе со знаменитыми коллегами и театральными красавицами отправился на загородную дачу, где нас ожидал роскошный стол, продолжение торжества.
А он, моя тень, все бродил где-то, босой и голодный.
Время от времени он навещал меня, и мы мирно беседовали.
Теперь мне это было уже не страшно - я твердо стоял на ногах. И тем не менее каждый его приход привносил в мою жизнь что-то для меня неожиданное, и это причиняло мне боль…
Однажды он появился рано утром - тихо, неслышно, точно привидение. Обратился ко мне так, словно мы беседовали всю ночь и теперь продолжаем разговор.
– Видишь горизонт, что купается в заре? Ты только посмотри, сколько красок! Какие тончайшие переливы света! Да посмотри же!
– Он сжал мое плечо так сильно, что я едва не вскрикнул от боли.- Такую зарю ты видел только в детстве! Возьми же поскорее кисть, ведь с каждым мгновением заря меняется, ты не успеешь передать все ее краски!
Я посмотрел на пурпурный край неба и заколебался. Но тут же вспомнил равнодушное лицо Главного художника. О, это бесстрастное лицо! Сколько злобы и ненависти за этой маской! Стоило кому-то из нас опоздать, как он начинал шипеть, словно змея, и в театре поднималась буря. “Нет, с Главным художником лучше не ссориться!” - подумал я и, не обратив внимания на слова, поспешил в театр.
А он преследовал меня и убеждал:
– Да, ты опоздаешь! Но на другое. На работу ты ходишь каждый день, а вот такая заря может и не повториться… Смотри, сколько в ней сегодня оттенков - от зеленоватого до красно-голубого… Быстрее возвращайся и берись за кисть!
– Да пойми - мне некогда!
– я выходил из себя.- Сегодня я должен написать рекламный плакат: “Любите прекрасное”. Если я этого не сделаю…
Мой двойник усмехнулся:
– Как ты некрасиво и равнодушно пишешь! Да, кстати, людям нужны не рекламные плакаты о прекрасном, им нужна сама красота! Если бы ты был подлинным творцом и творил прекрасное, этого бы хватило, чтобы оправдать твою жизнь!
Я рассмеялся.
– Вот ты творишь прекрасное, а кто понимает созданные тобой шедевры? Люди-то ценят картины, которые сейчас в моде.
– Ты говоришь о тех, кто выше всего ставит сытость, о тех, в чьих душах - пустота. А я творю для того, чтобы сеять семена цветов в пустыне…
– Сытые не поймут твоего искусства, они посмеются над тобой…
– Ты не прав. Не все окаменели душой. Но оставим этот разговор. Посмотри лучше на горизонт! Краски уже потускнели, еще немного - и они исчезнут!
Я равнодушно смотрел на небо: - Все эти оттенки, так удивившие тебя, мне кажутся серыми…
– Потому что у тебя искусственные глаза?
– Да.
– Зачем ты приобрел их?
– Они избавляют человека от усталости, облегчают жизнь.
– Ты боишься жизни?
Его вопросы раздражали меня и вместе с тем будили нечто похожее на угрызения совести.
– Иди, не сбивай меня с дороги,- бросил я двойнику в гневе.
– Тебя уже сбили с истинного пути, но я хочу тебе помочь. Ты должен вернуться к настоящему…
– Не мешай! Ты расплещешь краску, которую я несу.
– Черную!
Он резко остановил меня, посмотрел прямо в глаза.
– Ты не художник. Ты… ты…
Несколько месяцев он не попадался мне на глаза.
Откровенно говоря, я боялся двойника. Отчего, отчего он преследует меня, отчего не дает жить спокойно, ни о чем не заботясь?
Он появляется тогда, когда я вспоминаю детство, и тогда, когда я беспечно веселюсь с друзьями. Появляется худой, изможденный. Может, это оттого, что его гложет неведомое мне горе!
Нас связывают с ним какие-то таинственные нити. Чем выше поднимался я по служебной лестнице, тем жалостнее выглядел он. Стоит мне получить большой гонорар - он впадает в нищету, собирая на кусок хлеба. Чем богаче и элегантнее мои костюмы, тем больше заплат на его ветхой одежде.
Но пусть он пеняет на себя! Попал под влияние красавицы Дурданы - лишился спокойной жизни! И все из-за какого-то вдохновения, каких-то мифических принципов. Ему не понять, что главное в жизни - преуспевать!
И вот он, моя Совесть, снова передо мной, словно призрак.
Пришел поздравить меня, значит, и себя, с сорокалетием. Не забыл… А вот я уже стал его забывать. Легко без совести.
А он буквально читал мои мысли:
– Хочешь знать, зачем я пришел? Знай: тебе уже сорок лет! Зрелая пора жизни. Можешь ли ты сказать, что уже сделал что-то во имя великого искусства? Уверен ли ты, что люди будут помнить о тебе, о твоем творчестве?
Я постарался рассмеяться как можно беспечнее: