"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
— Что значит — не понравилось? Да я хоть сейчас готов повторить!
— Размечтался!
— Но если передумаешь…
— Не передумаю!
Я и не подумал отступиться.
— Когда передумаешь, подмигни как-нибудь по-особенному. А лучше попроси закурить. Это будет наш тайный знак, как в шпионских романах. «Молодой человек, угостите даму сигареткой, лучше с ментолом». «У меня папиросы и они не с табаком». Пароль-отзыв, всё по-взрослому.
— Болтун! — рассмеялась Алёна чмокнула меня в щёку и, небрежно помахивая пляжной
Я прям засмотрелся на обтянутую лёгким платьицем фигуру. С удовольствием переспал бы с ней ещё раз. Да и не раз, чего уж греха таить, тоже с удовольствием. Но любовь и душевные терзания? Нет, не этот случай.
Стерев со щеки алый след помады, я развернулся и зашагал в противоположном направлении. Пусть особо похмелье после вчерашнего загула и не беспокоило, но меня понемногу начинало штормить, захотелось прилечь и ещё пару часиков поспать. А потом… Потом суп с котом. Не решил ещё. Для начала надо подушку ухом придавить…
Но несмотря на такой свой настрой, бдительности я не терял и настороженно посматривал по сторонам, да и прямиком к подъезду не потопал, сперва встал в кустах у трансформаторной будки и внимательно оглядел двор. И сразу заметил за спортивной площадкой тёмно-синюю «девятку» — ту, в которой ездили грузины, или похожую на неё как две капли. У меня аж сердце кольнуло.
Номера я не запомнил, а круговая тонировка не давала ни разглядеть людей внутри, ни даже понять, сколько человек находится в салоне. Но кто-то там всё же сидел, поскольку из слегка приоткрытых окон то и дело вырывались клубы табачного дыма.
Сидят, курят, ждут. Чего?
Точнее — кого? Меня или Тоху?
Скорее всё же Тоху, за мной хватило бы ума на другой машине приехать, полагаю.
Это логичное предположение слегка успокоило расшалившиеся нервы, и всё же я расстегнул молнию сумки с лежавшим поверх сменной одежды топориком, а затем двинулся к подъезду не напрямик, но вдоль стены дома, укрываясь от наблюдателей за разросшимися на газонах кустами.
У подъезда поджидал новый сюрприз: на лавочке расположилась компания парней из посёлка. Кудрявый Ваня-цыган, его вчерашние спутники и ещё один паренёк — долговязый, но явно очень крепкий. Они слушали музыку, курили и поглядывали во двор, а моё появление из-за кустов стало для них неожиданностью.
— Вы чего здесь пасётесь? — не слишком приветливо спросил я, по очереди пожимая протянутые руки.
— Брата Геры ждём. Поговорить надо, — ответил Ваня. — Не видел его?
Я покачал головой и указал на громоздкий двухкассетный магнитофон, игравший вроде бы композицию группы «Роксет».
— Кучеряво живёте!
Ваня рассмеялся, и я негромко предупредил:
— Не шумите только, а то мигом участкового вызовут. Ну или наши разбираться придут.
— Да не! — вскинул руки Цыган. — Просто сидим, не мусорим, музыку громко не крутим.
Я кивнул и вошёл в подъезд, там меня
Обложили! Со всех сторон обложили! И пусть не за мной охотятся, такое ощущение, что петля на шею уже наброшена и мал-помалу затягивается. Будто казнь с помощью шагреневой кожи, о которой читал в одной из приключенческих книг.
Не став вызывать лифт, я взбежал на свой этаж; дыхание сбилось, зато чуток успокоился. Руки, когда отпирал входную дверь, уже не дрожали.
Дядя Петя что-то жарил на кухне, пахло гарью, дым стоял столбом.
— Ну ты совсем загулял! — укорил он меня. — На работу хоть завтра выйдешь?
— Буду как штык! — пообещал я. — Мы с Андреем Фроловым подрядились мебель собирать, теперь никаких пьянок, только спортзал, работа и подготовка к вступительным экзаменам.
Дядька головой покачал.
— Свежо предание, да верится с трудом. Мой руки, иди ешь.
Я отказываться не стал и с удовольствием позавтракал жареным минтаем, заодно выслушал от дядьки порцию свежих новостей о Таджикистане, где нынешняя оппозиция вовсю отстреливала сторонников оппозиции прежней, пришедшей к власти по результатам последних выборов.
— Вовремя ты вернулся, — подытожил дядя Петя.
— Будто там раньше спокойней было, — буркнул я и пошёл к себе, но по пути завернул в большую комнату и взял из серванта морской бинокль. По телевизору шёл какой-то исторический фильм; поначалу решил, что опять показывают «Гардемаринов», оказалось — реклама. В рождественский сочельник Александр Васильевич не хотел нарушать пост и не собирался есть до восхода первой звезды, но мигом позабыл о принципиальности, когда ему пожаловали орден. Ну что за люди такие? Вот и Суворова продажным лизоблюдом выставили!
Забежав к себе, я расстегнул сумку и достал из шкафа брезентовую штормовку с капюшоном, слишком тёплую для нынешней погоды. Плевать! Пусть лучше за наркомана примут, чем опознают впоследствии. Впоследствии — это после того, как Сивого мочкану. С ним пора кончать.
Закинув штормовку на плечо, я сунул в карман нитяные перчатки и поднялся на крышу. Там улёгся, дабы не маячить на фоне неба, поднёс к глазам бинокль и начал следить за автосервисом. Но лёг неудачно, в бедро давило пусковое устройство в кармане, пришлось перевалиться на другой бок.
Территория перед боксом Сивого с облюбованной мной позиции была как на ладони, там суетилось двое парней, они перекрашивали зелёную «пятёрку» в синий цвет, а вот самого хозяина заметить не удалось. Я отложил бинокль, устроил голову на сгибе локтя и немного даже покемарил, но дремал в полглаза и полностью не отключался — всё же ограждение у крыши было чисто символическим, от одного взгляда вниз по коже начинали бегать мурашки. Раз сходил на другую сторону и осмотрел двор, не увидел знакомой «девятки» и этому обстоятельству откровенно порадовался. Одной головной болью меньше, как ни крути.