"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Вот только подходящего случая все никак не представлялось, Кабугшин все более озлоблялся на сына, и тот все чаще оставлял хана и все чаще следовал в голове войска. Он лелеял надежду встретить один из половецких отрядов и показать себя в сечи!
Ночами же Карама согревали воспоминания о гибком, смуглом теле возлюбленной. Они перетекали в сны, где наяву чувствовался жар тугого, распаренного женского тела, его запах – и слышались волнующие стоны любимой в мгновения их единения…
Услышав от дозорных о приближении куманов, Карам, наверное, единственный из всего печенежского войска, обрадовался подвернувшейся
Нет, Карам решил, что Кабугшин выполняет какой-то сложный маневр, и предположил, что ему наверняка потребуется время его закончить! Да, отец не передавал приказа задержать куманов с головы – но именно потому, что не верил в сына! Может, он уже послал кого-то из вельмож возглавить передовые сотни и задержать врага, а тот или струсил, или что-то его задержало. Что же, в любом случае это был тот самый шанс – и Карам решил доказать всем, а в первую очередь хану, что они заблуждаются на его счет!
Страх, сомнения и сумятица окружающих странным образом успокоили его и укрепили веру в себя. Младший сын Кабугшина на глазах преобразился из скромного и несколько неуверенного в себе юноши в настоящего боевого вождя, способного вести за собой людей. Этакий островок надежности посреди океана хаоса… И воины пошли за ним. Далеко не все – большинство бросилось спасать свои жизни вслед за приближенными хана и встретило смерть в степи, в полукольце окружения куманов. Но несколько сотен подали своих коней вперед, ведомые непоколебимым сыном вождя.
Они стали единственными из всего печенежского войска, кто дал противнику бой. Куманы и печенеги сошлись, выпустив друг в друга тучи стрел и ударив в копье – хруст древков стоял над степью в тот миг! А после бешеный крик покалеченных людей и животных… За копьями в ход пошли клинки, и несколько часов сотни Карама отчаянно рубились в окружении, дорого продавая свои жизни. Уже давно посекли саблями сына вождя и затоптали его копытами – после боя половцам так и не удастся найти его тело, не получится поглумиться над мертвым… Но остальные клобуки Ростислава до последнего продолжили сечу, не прося пощады, и, хотя ратная смерть не искупит бесчинств, недавно ими творимых, конец этих воинов был честным.
В это же время войско Ростислава, обнаружив многочисленные разъезды куманов в собственном тылу, снялось наконец из лагеря и двинулось к югу по правому берегу Днепра. Князь уверенно вел людей на соединение с Кабугшином, не зная, что союзной рати уже нет, а Шарукан готовит ловушку для русов. Не зная, что враг быстро восполняет потери, понесенные в засадах бродников да в сече с Карамом. И пусть в пополнение пришел неопытный молодняк да кучка стариков, Шарукан довел численность орды до все тех же двенадцати тысяч воинов.
Глава 7
Октябрь 1068 г. от Рождества Христова
Днепровские степи
Дали озорно рассмеялась, по высокой траве убегая от счастливо кричащего Славки. Малец пытается догнать мать, неловко и смешно перебирая своими маленькими пухленькими ножками. Жена остановилась, поджидая малыша, но тут его подхватил я, высоко подкинув в воздух и тут же поймав. Глаза ребенка восхищенно округлились, а от его оглушительного визга заложило уши.
Жена осторожно подобралась к малышу сзади и ухватила его за пяточки. Славка развернулся, задергал ножками, хохоча, и я поставил его на землю, перехватив счастливый и немножко лукавый взгляд любимой женщины. Я привлек ее к себе и поцеловал, ощутив через тонкую ткань платья жар крепкого стройного тела. В жилах забурлила кровь, и, крепко сжав Дали в объятиях, я вновь нашел ее полные губы. Через секунду она отстранилась, не очень сильно уперевшись руками мне в грудь:
– Вставай, Андрей…
Я испуганно посмотрел на переставшую улыбаться жену, нашел глазами сына, внимательно и не по-детски серьезно взирающего на меня, и тут громкий голос Артара окончательно меня разбудил:
– Вставай, воевода!
– Зараза…
Продрав глаза, я плеснул себе на лицо из фляги немного остывшей за ночь воды. Остатки сна окончательно отступили, унося с собой образ семьи, сотканный из настоящих воспоминаний.
– Что там половцы, не решились еще идти на штурм?
Яс невесело ухмыльнулся. В походе против половцев мы проводим вместе много времени, в этот раз Георгий и даже мой неизменный телохранитель Радей остались в Тмутаракани. Первый – как опытный боец назначен Ростиславом десятником телохранителей княгини и сыновей. Ланка ведь родила еще одного сына, названного, кстати, в мою честь Андреем! Не стоит и спрашивать, кто стал его крестным, на зависть прочим приближенным побратима… А Радея я упросил остаться подле Дали и Славки. В случае чего они с ним не пропадут – по крайней мере, я на это надеюсь.
Хотя лучше будет, если это «в случае чего» никогда не настанет.
– Все так же. Окружили малыми отрядами, постреливают.
– Понятно, все как в последние дни!
Беспокоиться мы начали, еще когда обнаружили многочисленные разъезды куманов, приблизившиеся к нашей стоянке на Днепре. Что печенежские, что касожские дозоры никак не могли углубиться в степь – половцы во множестве атаковали их, загоняя обратно в лагерь. Даже смешанный отряд в три сотни сабель, поначалу прорвавший тонкую цепочку вражеского окружения, вскоре был развернут вдвое превосходящими силами врага.
Это означало только одно – Шарукан уже в степи. Только тогда мы думали, что к нашей стоянке приблизились лишь передовые силы врага, что вся орда целиком появится чуть позже, и потому еще где-то сутки ожидали прибытия Кабугшина с его печенегами.
Не дождались.
И тогда я предложил Ростиславу отступать вначале по днепровскому берегу, а позже заворачивать в Крым – Таврию, как здесь называют полуостров:
– Княже, прости меня. Боюсь, Кабугшин уже не придет.
Ростислав поднял на меня красные от бессонницы глаза. Я ожидал увидеть в них гнев, боль, разочарование, обиду… Ничего. Просто ничего, пустота. Между лопаток явственно пробежал холодок…