"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Все же дромон уверенно двинулся навстречу противнику. В этот раз токсоты начали стрелять на пределе дистанции, посылая стрелы в сторону вырвавшихся вперед драккаров. Суровые же гвардейцы построились у бортов и сомкнули щиты, готовясь отражать неизбежный штурм.
Вот один из вражеских кораблей попытался выровнять курс так, чтобы притереться вплотную к флагману – не станут же ромеи жечь их у собственной обшивки? Но, видно, никто из команды норманнов не знал, что противник покрывает борта дромонов войлоком и воловьими шкурами, пропитанными уксусом, надежно защищающими от действия огнесмеси, по крайней мере временно. Похоже, он не знал
Жар тугой струи жидкого пламени крепко обдал базилевса, но тот заставил себя стоять на месте, даже не шелохнулся. Не отрываясь, он со смесью ужаса и восторга смотрел, как в жутком алхимическом огне гибнет очередной драккар. И в этот же миг в гущу кораблей противника наконец-то ударил десяток зажигательных снарядов с ближнего гураба! Загорелось еще три судна, а оставшиеся начали резко разворачиваться…
Это был славный бой, за которым наблюдали со стен Бари практически все его жители. И это была славная победа. Потеряв две трети судов побитыми таранами, сожженными или захваченными при абордаже, норманны бежали от союзной флотилии, как бегут звери от лесного пожара. Император с триумфом прибыл в свой, ромейский город, принимая почести восторженных горожан с видом Цезаря – и ощущая себя им в душе! Ради пущего эффекта базилевс еще в порту построил варангу. Закинувшие на плечи огромные секиры статные гвардейцы-северяне выглядели очень внушительно, притягивая к себе завистливые мужские и восхищенные женские взгляды. В колонну по четыре четкими рядами встала тагма стратилатов, для красоты клибанофоры сняли верхние стеганые доспехи, явив зрителям стальные ламеллярные брони и выступающие из-под них кольчуги, ярко сверкающие в лучах утреннего солнца. Возглавил шествие отборных войск империи сам базилевс, несколько превосходящий статью собственных гвардейцев. Вид мощной фигуры государя-воина в позолоченном доспехе вызвал у горожан, пожалуй, самый сильный восторг! И вряд ли кто из ликующей толпы вспоминал при взгляде на Диогена о том, что именно его решения привели к годовой осаде Бари.
Войско парадным строем прошло через весь город, ненадолго задержавшись у ворот, створки которых теперь спешно освобождали от подпирающих их опор, отодвигая также в стороны телеги, груженные камнем. Но Роман благосклонно отнесся к вынужденному ожиданию, он знал, что битвы не будет. И действительно, когда базилевс первым миновал проем ворот, его царственному взору предстал лишь вид спешно сворачивающих осадный лагерь норманнов. Горстки людей, всего пары-тройки сотен человек, безмерно спешащих и готовых бежать при первом же признаке атаки. Да и как иначе, если большую часть собственного воинства Гвискар посадил на корабли и позже потерял в морской битве?!
Триумф Диогена был омрачен лишь тем, что он не мог надолго остаться в Апулии и выбить норманнов из итальянского катепанства, пока момент к тому располагал. Но еще до выхода из Константинополя он приказал Никифору Вотаниату, опытному и весьма талантливому полководцу из армян, сформировать пять хилиархий в Эпире. Император, правда, не слишком ему доверял, но этим шагом, казалось, достигал обеих поставленных целей: выдворял подальше от столицы опасного военачальника и направлял его умения на борьбу с сильным врагом.
Да, именно так базилевс и поступит! Три дня празднований, после чего, усилив гарнизон Бари парой сотен гвардейцев, он покинет Апулию и вернется в столицу с большей частью воинства – венецианцы дадут корабли, а как иначе? Да еще и сопроводят сильным конвоем: ведь теперь им понадобятся галеры и в древнем Понте Эвксинском – да, название «Русское море» пора бы уже забыть! Пусть уж лучше оно станет Венецианским – дожи Республики Святого Марка хотя бы союзники ромеев в отличие от русов Таматархи.
Глава 2
Июнь 1069 г. от Рождества Христова
Тмутаракань
Царский дворец
– Ну, здравствуй, государь.
– Здравствуй, Андрей.
Боль, чувство вины, радость встречи – все это явственно слышится в голосе моего царя. И эта гамма чувств, запечатленная всего в двух словах, согрела мое сердце и разом сорвала с плеч половину того груза ответственности и вины, что в последние дни едва меня не сломил.
Между тем Ростислав порывисто шагнул навстречу и стиснул меня в объятиях. И я сжал его в своих руках крепко-крепко, физически ощущая, как понемногу уходит напряжение…
Отстранившись, побратим окинул меня лучащимся радостью и озорством взглядом.
– Как я рад тебя видеть, друг мой, если бы ты знал!
Я ответил совершенно искренне, нисколько не кривя душой:
– Поверь, я знаю. И этой встречи ждал все последние дни.
Коротко хохотнув, Ростислав жестом пригласил меня к столу с яствами в углу гридницы. Вот только после очень холодного, подчеркнуто-официального приема в присутствии приближенных государя было страшно обнадеживаться его радушием сейчас. Там-то мне столов никто не накрывал…
– Брат, – я немного рискую, вслух называя так царя Тмутаракани, – скажи, а где моя семья?
Ростислав вроде бы и ухом не повел (значит, его отношение ко мне действительно не изменилось!), деловито разрывая печеного гуся. Ответил спокойно, не меняя интонации голоса:
– Я отправил твою жену с сыном в Белую Вежу под защитой оставшихся новгородцев. Твой ближник, Радей, отправился вместе с ними. Так что за семью не переживай, они сейчас гостят в одной из самых защищенных крепостей моего царства. – Побратим горько усмехнулся, и тут же его улыбка стала ехидной. – И супруга, и сынок, и народившаяся дочка…
– Как?!
На мгновение я впал в ступор, но тут же внутри все заполонило горячей волной радости. У меня родилась дочка?!
– А как рождаются дети, после чего? – вновь ехидно усмехнулся Ростислав и заговорщицки подмигнул. – Видать, так хорошо миловались вы тогда напоследок, что понесла жена. Правда, разрешилась от бремени раньше срока, но ребеночек народился крепкий, все с ним хорошо. Только вчера мне весть передали, берег ее, тебя желал обрадовать.
Отвернувшись к столу, побратим еще раз, уже более властно меня подозвал:
– Подходи уже, рождение малой твоей отметим! А что отправил семью твою в Белую Вежу, так ты не подумай, не с обиды и не со зла.
Развернувшись ко мне, Ростислав закончил мысль, дав волю раздражению, говоря едко и зло:
– Только когда пришли вести в Тмутаракань о гибели рати нашей, так тут такое завертелось, такая муть со дна поднялась…
Побратим замолчал, взгляд его стал отстраненным, будто он что-то вспоминает, и воспоминания эти ему никакой радости не приносят, скорее наоборот.