"Фантастика 2023-119". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Назвать «матушкой» старуху, чья кожа светлее, чем у нее самой? Может, и правда, что в хозяйке «Пьяного кашалота» течет цветная кровь, но мало ли…
А если скажет в ответ что-то вроде «нашлась дочка — темнее ночки»?
— Маммбо Тамми, — осторожно начала мулатка.
Маммбо — та, что может говорить с духами-лоа. Если не врут слухи, то хозяйка как раз из таких.
— Маммбо Тамми, мне бы холодной воды! Окуну — глядишь, и проснутся.
— Вода у нас бесплатная! — охотно отозвалась Тамми. — Эй, Аргелия, возьми ковш побольше, плескани этим пьянчугам в хари… Давай-давай, не морщись, твое дело — клиента обслужить,
— А ты, дочка, поди-ка сюда, — заговорщически подмигнула она мулатке.
Аргелия, зачерпывая ковшом воду из бочки, недоуменно оглянулась: к кому это обращается хозяйка? Обычно слова «сынок» и «дочка» старуха адресовала лишь капитанам или самым выдающимся представителям «морского братства». Весь портовый сброд знал: услышать от Тамми подобное обращение — все равно, что быть возведенным в рыцарское звание! Все прочие в лучшем случае удостаивались дружелюбного «красавица» или «приятель».
Чем же привлекла внимание хозяйки эта босоногая полуголая девка?
— Ты кровь-то, смой, дочка, дай я тебе на руки полью, — еще ласковее пропела Тамми. — Многое еще хотелось бы смыть, верно? Ох, не судьба нам прошлое менять, не судьба… А вот будущее…
Мягко, но властно старуха взяла крепкую темную руку с блестящими на ней каплями воды и повернула ладонью вверх.
— Кружат пути-дороги, да все по морю… Не удивила я тебя, верно? А вот слушай, дочка, да не зевай: трижды на пути твоем схватка смертельная будет. Сумеешь победить трижды — твое счастье, не сумеешь — не доживешь до следующей весны… Печать смерти лежит на тебе, это видно по твоим глазам, — голос низкий и какой-то чужой испугал неробкую Хор до глубины души. — Слушай да запоминай! Уйдешь с моря — твоя правнучка умрет раньше тебя. Минуешь три смертельных рифа — умрешь под крышей дома, и дети будут плакать по тебе. Но если…
— Заговариваешься ты, мамаша, — процедила кок, пытаясь нарочитой бравадой отогнать страх. — Какие дети? Какие правнуки? Я три года в борделе по два десятка мужиков в день через себя пропускала!
Старуха, не сводя глаз с удивленной, настороженной Хор, сунула руку под стойку и вытащила на свет какой-то округлый предмет.
Аргелия, заслушавшаяся с полным ковшом в руке, потрясенно ахнула.
На ладони хозяйки лежал браслет — серебряный, старинной работы, украшенный небольшими альмандинами. К браслету на колечке была подвешена тонкая стальная вещица причудливой формы.
— Знаю, не носишь ты побрякушек — а эту возьми! На счастье дарю, на удачу. Приглянулась ты мне, дочка. Много в мою таверну ходит народу, а таких, как ты, одна на тысячу! Может, мой подарок тебя когда и выручит…
Став свободной, Хор'Тага ни перед кем не гнула спину. А тут крепко удивила и парней с «Акулы», и себя саму.
Не совсем понимая, что делает, взяла да и поклонилась в пояс Пиратской Мамаше под грохот вывалившегося на дощатый пол поварского топорика. Подхватив гладкую рукоять, айланка выпрямилась, преступила с ноги на ногу. Хотела что-то молвить, но так и не сказала — только, глядя старухе в глаза, нацепила браслет на левое запястье, поближе к сердцу.
— Я вернусь, маммбо, — вот теперь заговорила, но тихо и невнятно, отчего ее «маммбо» оказалось очень похожим на «мама».
Тамми оглянулась на остолбеневшую Аргелию… и расхохоталась, уперев руки в бедра:
— Ты что, дуреха, решила — хозяйка чары плетет? Делай,
Обернувшись к Хор'Таге, молвила ласково:
— Это ведь третий в твоей жизни подарок, верно? Первый ты получила от матери, второй — от Игерны…
Из зала донеслись вопли и проклятья пиратов, получивших в физиономии струю холодной воды…
Поднявшись к себе, мамаша Тамми вздохнула. Элл не послал ей детей, но с годами она все чаще ощущала себя действительно матерью для тех, кто приходил к ней.
Ведь просто и не поверишь, что когда-то самая знаменитая содержательница пиратской таверны была благовоспитанной купеческой дочкой из Фрисландии, да еще до того благочестивой, что выпросилась у родителей — отпустить ее в монастырь ордена Сердца Непорочного. И за год всего так отличилась в делах духовных, что аббатиса избрала ее в числе других — отправиться в заокеанские земли, для создания там обителей.
Да только не вышло из этого ничего хорошего — в двух днях от Геоанадакано их корабль перехватил арбоннский корсар, и кончилась жизнь сестры Неле, двадцатилетней служительницы Анахитты.
Что было после барабанной дроби на шканцах и вопля «Пираты!!», она почти не помнила, да и вспоминать не хотела.
А в себя пришла несколько месяцев спустя, в комнатке на втором этаже борделя в эгерийской дыре Эльмано у границ Ничьих Земель. Когда очередной клиент встал с нее и бросил ей на живот пару медных грошей — чаевые, сверх ранее заплаченного «мадам», — она вдруг поняла, что прежней жизни не будет, а жить надо…
И вот теперь, на склоне этой жизни, где была и кровь, и грязь, и много другого — плохого и просто мерзкого, она думала, что лучшим счастьем для нее было бы иметь такого сына, как Эохайд, или такую дочь, как Игерна.
Игерна уныло сидела каюте и только что не материлась.
Осмотр тел не дал ровным счетом ничего. Четверо айланцев и мулатов, один белый — судя по виду, фриз или вообще норгрейнец какой-нибудь. На всех — рабские клейма и следы бичей. На бедре у самого светлого из мулатов — татуировка в виде двух перекрещенных копий на фоне короны. Это, конечно, удивительно — потому как пикароны вообще с вольными добытчиками жили мирно, и уж, во всяком случае, ни разу Игерна не переходила дорогу Дарину. Впрочем, а кому Бесстыжая переходила дорогу, кроме, конечно купцов, избавленных от излишка товара? Не удалось определить, к какой банде принадлежали нападавшие и зачем они пошли на такое. Ясно было одно — чужаки намеревались повредить корабль. Когда кок, расправившись с первым противником, спустилась в трюм, то остальные двое трудились над днищем «Акулы», пытаясь пробить в нем брешь. Дыры и были пробиты, однако не в бортах судна, а мясницким топориком во вражьих головах.
При мысли об этом Игерна сперва стала в тупик — ведь куда проще было бы подпалить фрегат или вообще сунуть фитиль в крюйт-камеру.
Но с другой стороны — если пробить дыру, корабль пойдет ко дну тихо и без шума, не привлекая внимания. А за это время можно… Можно, например, сплавать на «Отважный» и проделать то же самое или поджечь. Или тайком пришвартовать лодчонку с бочкой пороха и свечным фонариком, в который всунут фитиль.
Но даже не это беспокоило Альери. Ведь по всему получается, что происшествие как-то связано с этим самым делом — с храмом ата-аланцев.