"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Через месяц он должен вернуться и забрать меня: до дому пора. Школу я, как и отец, рано закончил, так что меня ждёт первый курс университета. Я здесь уже несколько месяцев путешествую, изучаю местный быт да как живёте.
– У твоего отца много жён и детей?
– Детей восемнадцать, если со мной считать, а жён четыре. Он же хитрый: в Перу официально стал мормоном (а у них многожёнство разрешено), хотя сам ничего об этой конфессии не знает. Ему достаточно многожёнства. Я первый сын второй жены.
– Удивительно, – пробормотала Алёна. Потом взглянула на меня и спросила: – Почему ты к своей бабушке не зашёл?
– Честно?
– Честно.
– Боюсь. У вас тут сложно, опасно, подставить их не хочу. Ещё бросят их в застенки НКВД.
– Ты глупости говоришь! Просто нельзя никому говорить, а твои родственники никому не скажут. – Она даже вскочила, перейдя на русский, всё же немецкий давался ей тяжело.
– Нет, не нужно ворошить прошлое. Знаешь, я расскажу отцу всё, что видел, и он, если захочет, сам приедет, это несложно.
– Это подло, – сказала Алёна, снова садясь и поправляя юбку.
Она с тоской взглянула на речку. Явно искупаться хотела, но при мне стеснялась: видимо, купальника не было. А фигурка у неё ничего.
– Как хочешь, так и думай. У меня в планах посетить пару мест, где отец бывал, у него там тайники остались. Он в сороковом и в сорок первом в Краснодаре занимался поисками тайников и схронов с Гражданской. Находил, и немало, нюх у него на это, вот кое-что и осталось припрятанным. У меня старшая сестра замуж выходит, батя им на свадьбу целое ранчо дарит, с хорошим доходом. А в одном из схронов находится шкатулка с комплектом женских драгоценностей, хочу его сестре подарить.
– А отец не будет возражать?
– Нет, он намекал, что кто заберёт припрятанное, тому оно и достанется. Видимо, хотел, чтобы мы тут побывали. Остальные не заинтересовались, а я вот решился. Кстати, у меня фото есть, вот посмотри.
Я сунул руку якобы в сумку и достал из Хранилища пару фотографий, на которых был я сам, ещё до заморозки. В то время я убирал ожоги со спины и до лица ещё не дошёл, оно было прежним. На одной из фотографий я стоял на фоне статуи Свободы, на другой – рядом с водопадом.
– Это в Нью-Йорке, а это Ниагарский водопад. Валерик, братишка.
Почему я это всё говорил? Причина заключалась в том, что Алёна, не зная меня, заочно была влюблена. Не в реального Терентия, а в того геройского пацана, выбиравшегося из башни горевшего танка. Столько себе надумала, так его идеализировала. Я понял это, когда мы общались в музейном уголке школы. И знаете, неприятно было. Вот я и попытался спустить её на землю. Может, несколько грубо показал ей реальную жизнь, но лучше так, пусть быстрее взрослеет.
А утечки я не боялся. Даже если и разболтает (мало ли что) – ну, будут искать в Южной Америке многочисленную богатую семью. А я в очередной раз сменю внешность и буду, посмеиваясь, наблюдать за их метаниями. Опасности для себя лично я не видел.
Общаться с Алёной дальше я желания не имел. Да и она, погрузившись в себя, молчала, явно обдумывая услышанное. Поэтому я встал, отряхнул плавки, быстро собрался и сказал:
– Прощай.
Фотографии я забрал (нечего такими уликами разбрасываться), закинул за спину небольшую сумку, поправив на плече перехлестнувшийся ремень, и энергичным шагом направился прочь. Отойдя подальше от станицы и убедившись, что рядом никого, достал мопед и покатил прочь.
Теперь в Андреевское, хочу узнать, что там и как у Марфы Андреевны и у остальных. Да и насчёт Терентия Левашова хочу узнать. Я считал подлостью не предупредить его отца, капитана Левашова. Письмо ушло за две недели до начала войны, номер части я вспомнил, старые письма Левашова читал, довоенные. Надеюсь, он получил письмо и не стал сажать супругу на тот обречённый поезд, идущий на Киев. Пешком уйти шансов было больше.
Теперь я хотел узнать, выжили ли они и как это письмо повлияло на историю. День Победы в этой истории пришёлся на седьмое мая. Ну не я же тут причастен? Ну уничтожил я пять сотен немцев и румын в селе у лагеря военнопленных (остальных бывшие пленные добили) и сотни четыре немцев у станицы. Ну и плюс полусотню, пока трофеи по немецким тылам добывал. Но это капля в море.
Вот так размышляя, я и катил на мопеде. С ним я не привлекал внимания, хотя «Рига» мне уже поднадоела, хотелось бы что-нибудь поудобнее, вроде моего фиолетового джипа. Колёса у него большие, внедорожные, самое то.
Впрочем, не дожидаясь темноты (я как раз в низине был, вокруг никого), я всё же сменил мопед на внедорожник. Достал не новенький жёлтый джип, а обычный «виллис» сорок четвёртого года выпуска. Он выглядит как новый, каковым и является, всего полторы тысячи пробега, я ездил на нём по горным серпантинам Китая. Дальше погнал на нём.
Да уж, двигаться по ровному асфальтированному шоссе или по полевой дороге – это две большие разницы. Машина – тот ещё попрыгунчик, но все помехи проходила с достоинством. Гнал я на приличной скорости, позади стоял столб пыли, поэтому рассмотреть, кто находится в кабине, было сложно.
Добравшись до шоссе, ведущего из Ростова в Краснодар, которое явно недавно было асфальтировано, я погнал уже по нему. Тут как раз стемнело, что позволило мне сменить «виллис» на «форд-мустанг». У меня их две: с железной крышей и кабриолет. Поверьте, ездить на кабриолете ночью, или даже вечером – на любителя. Холодно. Уж лучше с крышей.
Я шёл под сотню, обгоняя попутные машины и аккуратно обходя встречные: прут, скоты, по центру трассы, как будто купленная. Впрочем, разметки нет, и ездить ночью – ещё тот квест.
После посещения станицы мне нужно было развеяться, а скорость всегда помогала. Помогла и на этот раз. Отпустило. Даже Ростов ещё не показался, а у меня уже как камень с души свалился. Притормаживая, я съехал на обочину, покинул машину и, потягиваясь, убрал её в Хранилище.
Отойдя чуть в сторону, я достал уже «Ирокез», он мне нравился своим брутальным видом, дальностью и скоростью. В воздух я поднялся уже в самом хорошем расположении духа и полетел дальше.