"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Наверное, Спица был единственным человеком, кому повезло так досконально познать внутренний мир Первых.
Подумал, что хорошо бы поделиться новыми знаниями со строгой Костой, расшевелить любопытство главы Ордена Пряжи, разжечь профессиональный интерес и ревность… Но идею Спица не без сожаления отмел. Как ни нравилась ему лекарница, он собирался жить долго, богато и счастливо. Пусть и горьким бобылем.
— Я благодарен вам за помощь.
— Ага.
— Но мне нужно идти.
— Ходить ты будешь в утку,
О, он знал таких. Привыкли к выносливости, преданности своих тренированных тел, и внезапно оказались в положении притопленных котят. Часто такие силачи начинали рыдать как младенцы, просить укольчик в попку и к маме на ручки, но Оловянный встречал боль сухими глазами.
Упрямый. Ноги отруби — на локтях ползти будет. Любопытное сочетание генетики и каждодневной натасканности. Как бы сказали Ивановы? Эфорат веников не вяжет?
Спица знал только, что щенок сбежит, едва ему подставит спину шанс.
В лазарете было тихо, лишь тяжело, с сипом дышал Глыба в другом углу. Остальные лежали смирно, потели, всхрапывали, попердывали, чесались во сне.
Белый закинул голову и смотрел на медовый краешек луны, приоткрытый зевком форточки. Может, искал подсказку по звездам.
Гадал по ним, как сам Спица — по внутренностям.
Когда белый очнулся, его первым вопросом стало — Нил? Нил в порядке?
Более чем, с усмешкой ответил лекарь. Он в полном порядке и он уже далеко.
Юноша больше ни о чем не спрашивал.
— Я так облажался, — сказал он тихо, наблюдая, как с потолка спускается паук.
— Забей. Все больные так делают, — Спица с наслаждением почесал кандальный рубец на щиколотке.
Болтовня с мальчишкой его странным образом развлекала. Первый чудно мыслил. И здорово рисовал — всю стенку измалевал, выклянчив реанимированный медицинским спиртом фломастер.
— Я не справился. Должен был видеть, угадать, а не справился. А они всего лишь люди.
— Со всего лишь револьверами, — охотно поддакнул Спица.
Стайные, судя по изрыгнутым пулям, цепные, системы жарсвет. Подобное оружие было туповатым, но страшным в своей массе, брыкалось меньше, нежели индивидуалки. Хорошо работали в количестве от пяти штук, их охотно брали для вооружения своих работяг бригадиры ночных дорог. На единицу валентность так себе, но на массу — хватит, чтобы завалить даже Исключение из Статута. Наемники нашпиговали Первого как праздничную утку, но ни один не попал в голову. А органы и ткани восстановились так быстро, словно Первый жрал стволовые клетки невинных младенцев.
Оловянный подставил пауку здоровую руку и тот перебирался по набитым костяшкам. Июнь, июль, август… У юноши были тонкие пальцы, изящные, почти девичьи запястья.
— Я думал, что сильный. Оказался слабым. Мой бр… Один человек предупреждал меня, что мир другой. Что я неверно его себе представляю. Он был прав.
Спица откинулся на стуле, завел руки за голову. Оскалился, блеснув коронками.
— А теперь посмотрим с другой стороны: ты завалил в одиночку около десяти человек, тебя нарезали пулями, как мятного кабана, но ты вот лежишь и трахаешь мой усталый мозг, а те ребята кормят своими кишками падальщиков Лута. Вывод?
— В Луте есть падальщики.
— Кончай ныть. — Припечатал Спица, размазывая бычок. — И, кстати, не думай, что я не заметил твоей стрельбы глазами по окну. Сразу предупреждаю: пока ты здесь — ты под моей ответственностью, сбежишь — будешь сам за себя, за свой сепсис и гангрену. Держи вот. Твой дружбан передал.
— Нил? — обрадовался синеглазый, ловя сверток.
— Нил, Нил-Крокодил.
Оловянный распотрошил передачку, нежно коснулся пальцами зеркальных лезвий, с особым бережением покрутил в ладони орех.
Сжал до хруста. Тот рассыпался. Пустой, даже без начинки.
Спица поднял брови.
— И что это значит?
Первый устало прикрыл глаза, откидываясь на подушку.
— Ничего.
***
Проклятый кашель. Словно каменная жаба в глотке скакала.
Глыба устало открыл глаза — не уснуть, понял — и вздрогнул. Малец стоял в изголовье, точно — тьфу-тьфу — предвестник смерти. Док на своем горбу приволок его неделю назад, пару дней тот валялся без движения и дыхания, а потом заговорил.
Они даже потрепались чутка: Крокодил оказался общим знакомцем. Глыба перекидывался с ним в картишки в компании двоюродного братца Пом Пона и какой-то одноглазой девки.
И теперь парень смотрел сверху, убрав тонкие руки в карманы брюк. Одежда висела на нем, как на пугале огородном. Не иначе, док с мертвяков стащил.
На выписку собрался?
— Чего надо? — Глыбе не хотелось говорить, но молчать под гнетом пристального взгляда было физически тошно.
— Ухожу. Составишь компанию? — безмятежно откликнулся юноша.
Глыба вновь закашлялся, до слез и рвотных спазмов.
— С чего бы, — проскрипел, с натугой перекатился, сплюнул кровь в таз, — здесь тепло. Жрачка. Лучше, чем сдохнуть под мостом.
Синеглазый качнулся с пятки на носок. Спросил тихо, но вкрадчиво, как кошка лапой трогает-цепляет омертвевшую мышь:
— Лучше сдохнуть в постели, словно заплывший домашним жиром торгаш? Не таких ли ты всю жизнь презирал?
И отогнул полу куртки, демонстрируя белый бок пачки.
«Черная Вдова», если Глыбу не обманывали его натруженные слезящиеся глаза. Язык сладко защипало, дрянь была абсолютно бронебойная. У Дока стащил, не иначе… Глыба сглотнул.