"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Лин выскользнул ему навстречу и застыл в низкой стойке. Но против него было только полотнище черного зеркала, растянутого от пола до потолка, от стены к стене. Своего отражения Лин там не увидел и не удивился этому, точно так и положено.
Зеркало же вдруг сделалось прозрачным. За ним была чернота, испещренная сияющим крошевом.
Калейдоскоп, подумал. У брата была такая игрушка, и он любил разглядывать ее в Башне.
Лин коснулся стекла. Холод мглы за
— Что это, — прошептал завороженно. — Почему это так красиво? Почему я помню это? Почему там мои глаза?
Теперь он видел свое отражение в стекле. Оно, зыбкое, дрожало и расслаивалось, будто за плечами у Лина стояли еще, другие. В непривычной одежде, но синеглазые, синеглазые. В точности как он сам.
Вздрогнул, когда по стеклу с внешней стороны ударило. Отлетело и стремительно отдалилось, вращаясь. Лин увидел, как раскрылся в пространстве многомерный металлический цветок, обнажая переплетенные жилами нутряные лепестки. Это был механизм, непонятный, но Лин помнил — опасный.
Он смотрел. Казалось ему, что вот-вот поймет, вот-вот ухватит за хвост нужную мысль. Поймет, что видел во сне Некий.
— Лин!
Окриком вытянули, как багром. Первый моргнул, обернулся, а когда вновь взглянул на стекло, ничего уже не было.
— Чего ты застыл? — Нил дернул его за руку, потащил дальше. — Забыл? Нельзя здесь стоять.
Михаил, хмурясь, кивнул ему. Лин взял карту. Пальцы были слабыми, чуть подрагивали, и Лин не мог понять, что с ним творится.
Странно, странно.
— Ты в порядке? — Михаил смотрел так, словно видел все то, что успел разглядеть Лин.
Но, разумеется, это было не так. Вежливое беспокойство.
— Да. Просто сон, — Лин вымученно улыбнулся. — Нам налево.
Он — они? — свернули, и ветер раздул, как занавеску, золотое пламя. Оно взвилось на дыбы, до самых небес, и небеса дрогнули, пошли кракелюром — черные трещины на белом, точно молоко, исподе. Воздух раскалился, но кто-то сильный поймал коня за гриву, нагнул, заставил припасть на передние ноги.
Пламя схлынуло, скорчилось, закрутилось волной горячего песка и обнажило чей-то костяк. Броском накрыло его, спрятало обратно под брюхо.
Четыре столба поднялись — четыре смерча — и встали на горизонте.
У них нет имен, вспомнил Лин. От этого они ничьи и дики. Их еще не существует.
Имя всему дают Вторые.
Только подумал об этом, как невыносимо зачесалось горло — точно там, как в пироге, билась живая птица. Лин закинул шею, нетерпеливо поддел актисом гортань и горло треснуло, как пересохший глиняный сосуд.
На ладонь ему выпал ключ.
Голова у ключа была женской, а бородка — мужской. Он был как язык Лута. Двудомный.
Лаброс, вспомнил Лин.
Про Третьих учили, что они существа двойной природы — но имели под этим не деление на мужское-женское. Что же?
Ключ в его руках изменился, теперь он сжимал стрелу с древком, выкрашенным в грубый синий цвет. Хвост стрелы был черным, а глаз сорочьим, беспокойным.
Лин поднял руку и пошел туда, куда смотрела стрела.
Песок расступился, обнажая лежащее на боку изваяние, пойманное кольчужной сетью. Лин тронул стрелой сеть, и сеть расплелась, рассыпалась, как волосы из косы. Изваяние пошевелилось, зарываясь в песок, будто многолапое насекомое.
— Лин! — позвали его.
Голос шел откуда-то с другой стороны, и Лин мучительно содрогнулся, вспоминая. Над песком висело нечто огромное, похожее на вареный глаз.
Стрела стала розой — белой — и Лин понял, что его хотят вывести к объекту охоты, и это теперь словно компас. Он пошел дальше, и роза сделалась зоревой, а когда прошел еще немного, налилась алым.
Красного цвета стало так много, что чаша ладоней переполнилась. Алые капли побежали по пальцам, обрываясь на песок, а роза развернулась, пульсируя, будто сердце. Она обжигала, шевелилась, как медуза. В ладонях Лина ей было тесно, неуютно.
В гладких стенках сердца Лин видел свое отражение и лицо свое видел белым, подернутым тонкой черной сетью.
— Потерпи, — прошептал Лин розе-сердцу, оглядываясь. — Потерпи.
Он опустился на корточки и осторожно посадил ее ножками в песок. Не успел отойти, как ключ стал аркой — петлей, похожей на силок.
Или — на позвонковую дугу.
Арка была сложена из незнакомого материала и испещрена символами, как ранами. Одни зажили и едва виднелись, другие рубцы чуть кровоточили розовым, а другие были глубоки и цветом в сырое мясо.
Лин коснулся теплых, как кожа, символов. Это был чужой язык, ему неведомый. Но даже так он понял, что там, в глубине, и была спрятана карта — зеница ока.
Он шагнул в арку.
***
— О, Лут! — Нил подпрыгнул, но почти сразу же вернул наваху на место. — Лин, какого?… Ты же заходил в эту дверь? Почему не вышел тем же путем?
— Сон как река, — заторможено отозвался Первый, с подозрением оглядывая спутников. — Одну воду не испробовать дважды. Течение уносит твое отражение, стирая из мира сего, и память твоя делается памятью воды.
Михаил переглянулся с Нилом.
Крокодил пожал плечами.
— Ты нашел?
Вместо ответа Лин подошел ближе, ткнул в плечо сначала одного, потому второго.
— Вы настоящие или я еще в лабиринте?
— Настоящие, настоящие! — нетерпеливо подскочил Нил. — Так где карта?