"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
На Хоме Малабар, откуда РамРай был родом, рассказывали, что Оскуро Лут насылает в наказание и назидание, что противиться им — преступление. Что приходят они ночью, в черном дожде, пахнущем орхидеями и гнилью, и сжирают неугодных. Про Первых же говорили — мясомашины, смерти хуже.
Что же, думал РамРай. Не все то правда, что предками завещано.
Теперь Оловянный был глазами РамРая, щитом его. Лин видел Оскуро, и, не теряя себя, корректировал будущий удар
РамРай не был уверен, что их затея удастся. Какая насмешка — обрушить на сокровенных, несказанных тварей Лута грубое самодельное оружие, сотворенное из подручных средств!
Если бы его почтенные родители только видели, как сын их лично заполнял ребристое, прохладное нутро аммонес вытопленной бирюзой, пока Третий и Первый плечо в плечо меняли Рой… Это была, пожалуй, самая быстрая и слаженная операция по улучшению вооружения всего состава стрелков.
Ни у кого не было уверенности, что морские рога примут чужеядное вещество и усвоят его; что Рой согласится изменится; что после выстрелов стрелки не погибнут…
Но — приказ арматора. И других идей все равно не было.
РамРай видел Каиру — они даже успели переброситься приветными словами, а потом их развели на позиции… Удастся ли встретиться снова, испробовать на нежной строптивице то, что советовал Юга?…
Вздрогнул, когда позвал Рой, когда прозвучала команда.
Сеть, сотканная Роем и новым, бирюзовым огнем жерла аммонес, обрушилась на Оскуро, и втаяла в шкуру, и загорелась. А в следующий миг собратья РамРая ударили по движущейся мишени. Почти у каждого стрелка стоял Первый, а те, кто остался без наводчика, целился по метам братьев.
— Сработало! Сработало, РамРай, получилось! — Лин подпрыгнул, не сдержав ликования.
Стрелок выдохнул радостно и ошеломленно, улыбнулся Первому.
У них получилось.
***
…лупили по Оскуро.
Тварей раскрасили — мама не горюй. Выдумка удалась, ребята работали дружно, с отдачей. Едва ли Тамам Шуд и его подлежащие могли о таком обороте подумать…
Спирали развернули, раскатали колючим ажурным пологом. Дятел не предполагал, что когда-нибудь будет толк со Спиралей Бруно, шаров из шипастых жил, цепляющихся к днищам корабелл в Луте. Всегда счищали-скребли на стоянке… А поди ты — пробить сеть из колючей пряжи никто из двуногих не сумел.
Не успел цыган обрадоваться, как им прилетело — в прямом смысле.
— А, блядище! — рявкнул он, когда голова русого дернулась, как от кулака под челюсть, а флаг вспыхнул обмороком.
Кто-то из противника оказался запасливым малым: зафигачил в них пахрой. Так обозначали иглы холода, снежную крапиву, застилающие конструкции гиблого Хома Авроры. Никто там не жил, никто не работал, Хом являл собой бескрайнее кладбище некогда великолепных строений и механизмов непонятного назначения.
Всегда холодно — без снега, безо льда. Иглы росли само по себе и походили на обычный иней, но стоило коснуться их — язвили крапивой. Ожог походил на обморозку, растекался по телу немотой и слабостью. Обычно пахру пользовали ребята из Ордена Скорпиона — для анестезии. Что говорить, даже у Волохи в арсенале был комплект… Но пахре находили и другое применение.
До самой корабеллы долетело немного — видимо, били с самострела, присобачили иглы к обычной стрелке. Болт Дятел отмахнул, а посылочку не разглядел.
Иглы и рассыпались. Даже этого хватило, чтобы Еремию как подморозило. А противник решил не тратиться ожиданием и взять в топоры. Зацепил борт когтями абордажных досок. Дотянуться до русого, до арфы Еремии — ха!
Не бывать тому, пока Дятел жив.
Дмитрий рванул из-за пояса второй револьвер.
Небу вспороли тяжелое брюхо — хлынуло дождем. Не будь над ними сетки из Спиралей, жадно вбирающих влагу, было бы совсем весело.
— Привет, — сказал Дятел, всаживая дулю меж круглых глаз отчаянного.
Храбрых он уважал. Храбрых и дурных — тем паче.
Посчитали — легкая добыча, один человек. Летели, как мотыльки на свечу. Цыган с удовольствием подпаливал им крылышки.
Во второго Дятел выстрелил, едва противник спрыгнул с штурмовой доски на палубу. Мужика откинуло, переломило и утянуло вниз.
Следом полез еще один, и пуля вырвала кусок мяса из его плеча, а следующая — вынесла мозг.
Цыган стрелял, подстраиваясь под движения счаленных корабелл, не давая никому приблизиться к арфе и капитану. Еремия, примороженная, не могла оказать сопротивления — не мог и Волоха.
Пришлось добраться и до сабли — Волохиной, отданной ему добровольно перед началом замеса. Дятел очертил круг, отбрасывая насевшего противника. С ножами да револьверами ему было ловчее, но махать цыган умел не только тем, на чем всех вертел… Враг попался упорный, пришлось попотеть — без особых фехтовальных изысков. Двигался быстро, как в дурноватой пляске, но его теснили, прижимали к арфе, к прочерченной сетке…
Раз отмахнулся так, что русого оплеснуло горячим артериально-алым веером.
Волоха только незряче сбил с виска капли, не отвлекаясь от перемещения фигур внутри сетки.
Дмитрий оскалился.
Броском перехватил револьвер за нос, вбил рукоять в висок подлетевшему слишком близко, щекой сабли принял и отбросил чужое, холодное, режущее…
Полыхнуло, и на них обрушился ливень света. Выплеск был такой ослепительной чистоты, что зрение отшибло у всех. Даже у безглазой, безгласной техники, послушной Своду Галео.
Дятел предчувствовал вспышку за мгновение до, и все, что успел — прыжком оказаться у Волохи, застывшего с распахнутыми глазами, и сгрести, заслоняя собой. Свет пробил и так, через веки, вышиб слезы и дыхание.