"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Этими родителями она меня натурально в грязь втоптала и удалилась, вещунья загорская.
Я немедленно вообразила грозную попадью, проклинающую сына, грустного отца Иоанна, белобрысых братьев-сестер, выражающих неодобрение. У нас за горами примаков не жалуют, считается, что в семье супруги жить не по-мужски.
Ну, положим, от дома я откажусь, снимем с Ванечкой квартирку скромную, с милым рай и в шалаше. Только тогда уже мой родитель проклинать примется. Да и глупо это, выбирать шалаш, когда есть хоромы. Если бы их не было, другое дело, была бы где угодно счастлива и на долю не роптала. Но прибедняться?
Твердые шаги Ивана по лестнице я услышала издалека и едва успела плюхнуться на постель, изобразив болезненную дрему. Авось посмотрит на меня, несчастную, и уйдет. Разговаривать я не желала. Было стыдно, это во-вторых, за все свои любострастные приставания, а пуще того за требование немедленно жениться. А во-первых, копошился у меня в душе гаденький страх отказа.
Зорин тихонько открыл дверь, замер на пороге. Он успел переодеться, видно — послал кого-то за сменой. Я подглядывала за ним сквозь прикрытые веки и пожалела, что торсом мне сейчас любоваться не приходится. Какой же он красивый, мой богатырь, мощный, крепкий как дуб и такой же высокий. Ну все, милый, слаба я, сплю, ступай.
Никуда он не ушел, напротив, пересек спальню и присел подле меня, взял правую руку, поцеловал пальцы, избегая касаться обручального Князева кольца с рубином. Передумав лицедействовать, я погладила его склоненную голову, взъерошила волосы, обвела ладонью линию скул. Поцелуй сместился к запястью, от него по кровяной жилке устремился томный жар, растекаясь по телу. Я громко задышала, изогнулась спиной и раздраженно ахнула, когда губы чародея отстранились.
— Серафима, — сказал он хрипло, — нам нужно серьезно поговорить.
— Начинай! — Сев на постели, я скрестила руки на груди.
Ежели он сейчас мне со своею серьезностью предложит друзьями остаться…
— Барышня, — девица Царт поскреблась в дверь, как комнатная собачка, — простите великодушно, но за вами там пришли. — Марта ткнула пальцем в потолок. — Цельным эскортом. Я, главное, говорю: «Серафима Карповна почивают», а командир их, со значением так: «К великому князю барышню Абызову доставить велено».
Со вздохом Зорин встал:
— Собирайся, а я пока с эскортом потолкую.
Он вышел, я сглотнула. Великий князь? В Берендийской империи один такой, брат нашего величества — великий князь Константин Георгиевич. В ушах зазвучал торжественно гимн, под него танцевал косолапо гербовый бер, размахивая лазоревыми и белыми полотнищами флага.
— Марта! — взвизгнула я. — Здесь хоть какое-нибудь приличное платье есть? Маняша! Девица Фюллиг! Все сюда! Мне одеться надобно!
Достойной одежды, разумеется, не сыскалось. Весь гардероб остался на Голубой улице.
Я металась по комнате от зеркала к окну, заламывая руки.
— Ни в жизнь не поверю, — спокойно сказала Маняша, — что ты, дитятко, по этому адресу ничего доставить не заказала.
— Не до того было! — Я вскрикнула, увидев свое отражение. — Волосы! Я погибла, опозорена!
Но девица Царт уже вносила в спальню нераспакованные картонки, девица Фюллиг укладывала мои локоны, а Маняша шуршала оберточной бумагой.
— Ты, Серафима, покупки, в себя не приходя, обычно совершаешь, — ругалась она беззлобно. — Вот, вполне ничего нарядец, без эпатажу, синяки на шее заодно скроешь. И еще неизвестно, зачем тебя зовут, может, это вовсе не аудиенция, а арест.
— Даже для ареста к великому князю наряжаться надобно.
Девицы потянули меня за руки, завертели во все стороны, раздели, натянули чулки и белье, обрядили в платье, прикололи к прическе шляпку, зашнуровали ботиночки. Действовали они со слаженной сосредоточенностью и молча, тишину спальни нарушал лишь шелест ткани и мои вздохи.
— Барышня!
— Барыня!
— Ничего так, сойдет.
Я подошла к зеркалу. Манифик! Жемчужно-серое кружево платья было нашито на белый чехол, жемчужные пуговки поблескивали у ворота-стойки, узкая в талии юбка с небольшим турнюром спускалась к носочкам ботинок серой лайки, шляпка сидела на макушке задорно и была на тон темнее платья. Единственной точкой, вносящей диссонанс в сей ансамбль, был алый рубин на безымянном пальце.
Ах, я все время забываю, что невеста! У нас в Берендии обряд обручения строг и волшебен, пока помолвка не разорвана, я кольца с руки не сорву.
Я натянула перчатки, скрывая ненавистную обручалку и покраснела. Дурочка ты, Серафима, безголовая, память, что у золотой рыбки. На что ты Ивана Ивановича подбивала? Не мог он на твои притязания ответить, потому что одно дело с незамужнею девицею под ракитовым кустом любиться, в том как раз греха особого нет, а другое — невесту чужую портить.
Румянец мне шел, зеркало врать не будет, и глаза от стыда прелестно заблестели. Улыбнувшись отражению, я вышла из спальни. Иван Иванович был в гостиной в компании рослого офицера.
Мужчины встали при моем появлении.
— Императорского полка поручик Жогов. — Военный отдал честь. — Приказано высочайшим повелением сопроводить барышню Абызову.
Чародей смотрел на меня с таким восторгом, что мне немедленно захотелось целоваться. Наверно, все же это не арест. Зорин с поручиком беседовал вполне мирно и явно не собирался отпускать меня одну.
Во дворе нас ждала простая, без лакеев и гербов, карета и четверка верховых в мундирах императорской стражи. Поручик вскочил на коня, так что на время дороги мы с Иваном остались наедине. Ах, до чего неприлично! Но тащить с собою дуэнью на высочайший призыв?
— Ничего не бойся, — вполголоса говорил Зорин. — О причине высочайшего повеления мне разузнать не удалось, но, думаю все допросом ограничится. Господин канцлер, видимо, в этот раз концы в воду вовремя не спрятал и дело до самых верхов дошло.