"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Насколько надо было любить Ее, непоколебимо и безусловно, чтобы, пройдя через мясорубку войны, через Ее предательство, а иначе как предательством я и назвать это не могу, через собственное самоотречение… все еще скорбеть о Ней? Хранить тот, незапятнанный преданными идеалами и порочной жаждой силы образ в своем сознании, зная, что он утерян навсегда?
Каким-то чудом мои мысли вдруг перепрыгнули к далеким и словно бы уже чужим воспоминаниям. Те малые обрывки детства, самого раннего, в котором папа был еще жив, а мама – сияла ярче любой звезды.
Медленно ступая по каменному полу и касаясь кончиками пальцев стены, я словно бы наяву видела, как темнота вдруг вспыхивает мягким теплым светом, что льется с хрустальной люстры под высоким потолком нашего старого дома. Как отец в строгом военном мундире кружит маму по комнате. А она в том самом платье глубокого синего цвета с прекрасным атласным шлейфом, которое она потом, много позже, перешьет мне для выпускного…
Звуки вальса Чайковского разносятся по квартире, мама смеется, а отец, чуть приподняв ее на руках, делает оборот вокруг себя, опускает маму на паркет и вдруг поворачивается ко мне:
– Ну, моя маленькая принцесса, подарите своему отцу танец?
Я вздрагиваю, закусив до боли губу, и наваждение спадает. Растворяется в темноте коридора мягкий свет из прошлого, исчезают отзвук смеха мамы и густой баритон отца.
Начало осени… Это был его день рождения, гости уже ушли, и я втихаря допила шампанское из бокала тетки. Родители танцевали в комнате, молодые и счастливые. Как это было давно…
Почему я это вспоминаю?
Ответ пришел сам собой – там, в моей голове, между моими воспоминаниями аккуратно втискивается жизнь совсем другого человека. Стоит мне только задуматься об этом, как сквозь легкую дымку проступает лицо отца, но уже не моего.
С усилием прогоняю от себя эти воспоминания. Пусть, пусть оно все уляжется, успокоится, и тогда потом, когда я разберусь со всеми своими делами и проблемами (а когда-нибудь это же должно произойти?), у меня будет время заглянуть в доставшееся от Коррина наследство целенаправленно.
Коридор кончился. Это произошло внезапно по той причине, что вода озера больше не сияла, как и стены. В гроте царила кромешная тьма, а в этой тьме, тихо переговариваясь на своем мелодичном языке, танцевали светящиеся точки и линии.
Это действительно завораживает. Настоящие глубоководные жители, хищные, опасные и странно красивые…
– Аавануат? – зову я в темноту воды и слышу, как певучие голоса затихают.
Одна группа светящихся точек и линий плывет к берегу и тяжело выбирается на камень.
– Коррин. Смерть?
Знакомый голос внушает какое-то опасение. Я только сейчас понимаю, что, «потянувшись» к чувствам илара (илары? иларши? иларки?!), практически ничего не ощущаю.
– Он… да. – Я решаю, что смерть как состояние лучше всего подойдет описанию ситуации с Коррином.
– Он обещал.
Это звучит как обвинение. Я делаю полшага назад, кладя ладонь на успокаивающе теплую рукоять клинка.
– Да, и я сделаю то, что он вам обещал. Мне нужно время. – Едва я произношу это слово, как слышу гневное, раздраженное шипение Аавануат.
– Время. Много время. Ждать. Жить. Нет время!
– Уф! Нет. Не так много времени, совсем немного! Сегодня, сейчас! Сейчас, понимаешь? – Светящийся рисунок на теле илара подсказывает мне, что та качается из стороны в сторону и нервно дергает хвостом.
– Сегодня. Сейчас. Понимаю. Жду.
Я позволила себе тихо выдохнуть – кажется, прямо сейчас меня жрать никто не собирается. Осталось только найти способ освободить иларов из их продолжительного плена.
Вздохнув, я крепче сжимаю ладонью рукоять висящего на поясе меча, надеясь, что это поможет, и пытаюсь вспомнить то, чего я сама никогда не знала, но то, что Коррин точно должен был мне передать.
Постепенно, успокоив заколотившееся при шипении Аавануат сердце, я начинаю методично перебирать в голове образы, что, на мой взгляд, могут зацепить нужное воспоминание.
Вода, озеро, мое падение, светящиеся рисунки на коже подводного народа, ледяная вода, обвал… Обвал?! Я цепляюсь за это вспоминание, старательно удерживая его в голове, и пытаюсь представить, как в воду, вздымая тучи брызг, падают каменные глыбы. В какой-то момент в моем воспоминании все чуть-чуть меняется, и я вижу, как каменные своды сходятся, повинуясь «моему» приказу. Потоки Ато разбегаются от моих ног, пронизывая монолит скалы, заставляя ее шевелиться, словно живую, опадать кусками во вскипающее озеро, смыкаясь с грохотом, который, кажется, услышат не только в Алой крепости, но и в великом океане… Крик! Тонкий, отчаянный крик! Один, второй, третий… десяток голосов сливаются в вопль. Я оборачиваюсь и вижу, как в беспокойной воде мечутся живые существа. Илары! Но ведь их не должно здесь быть!
«И все же они тут…» – Мысли Коррина звучат в моей голове, и я слышу его гнев и решимость довести дело до конца. Чувствую бурление Ато в груди, опьяняющее, терпкое послевкусие, полное осознания собственной силы. Пальцы начинает покалывать, будто бы я опустила их в снег, и я открываю глаза, даже не удивляясь тому, что все вокруг так хорошо видно, медленно разворачиваюсь туда, где в моей памяти была уродливая трещина в скале.
Она есть и сейчас, едва заметная, точно старая затянувшаяся рана.
Я вижу руки Коррина, жилистые, перевитые сухими мышцами, покрытые шрамами и ссадинами. Темная загорелая кожа, припорошенная каменной крошкой.
Я вижу руки Коррина вместо своих и слышу его голос вместо своего.
«Ту-у-у-м!» – Я слышу, как бьется сердце в моей груди, как где-то внутри моего сознания откликается натянутая до предела струна.
«Ту-у-м, ту-у-м!» – Ато во мне вздымается, как цунами, и я захлебываюсь им, чувствуя странные, противоречивые чувства – счастье и почти физическую боль.