"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Если бы еще достать матроса! И как его не зацепила ни одна пуля?!
Зацепила. Для такого, как Аргамаков, Орловский или Раден, случившееся было бы ничего не значащим пустяком, для Горобца же это была трагедия.
Только что до победы оставался последний шаг. Враги уничтожены, уцелевшие откатываются к Смоленску, и вдруг смертоносный свинцовый ливень сметает ничего не подозревающих весело шагающих людей.
Горобца спасла чистая случайность. Бричка как раз догнала
Боль обожгла руку пониже локтя, и матрос с изумлением и страхом почувствовал, как по руке льется кровь. Его кровь.
Рядом прыгал губастый Яшка, старательно, словно исполнял дикарский танец и таким образом стремился уклониться от пуль.
– Федька! Да сделай же что-нибудь!
Янкель орал, призывал громы и молнии, но силы уже оставили Горобца, а от вида собственной крови подгибались колени.
К счастью, «Хунхуз» остановился рядом, и Григорий обхватил атамана, на руках внес в заднюю бронеплощадку. Хорошо, не в переднюю, потому что та вскоре оказалась разбита снарядами.
Теперь бронепоезд уходил на полной скорости, проносился через станции, а Горобец сидел, прислоняясь к броне с таким видом, словно его больше ничего не касалось.
Он позабыл обо всем. Даже о шедших на помощь моряках, которые, кстати, никуда не дошли, лишь захватили какое-то большое село и теперь алчно поглощали в нем запасы самогона.
Рядом суетился Янкель, без умолку говорил: то ругался, то выражал надежды на перемены. Верный Гришка старательно перебинтовал окровавленную руку и после плюхнулся рядом с атаманом; только и это оставалось где-то за гранью сознания.
Не хотелось ничего. Лишь ехать, ехать, а куда, зачем?..
Сухтелен не успевал. Он и не мог успеть, хотя всю дорогу шел форсированным маршем без единого привала.
С очередного холма открылся вид на Починок, но до него еще было так далеко…
В бинокли офицеры видели стремительно несущийся бронепоезд. Одна бронеплощадка на нем была разбита, перед ней не было контрольных платформ, но при всей тяжести ран ни одна не была для «Хунхуза» смертельной.
– Уйдет!
Конная батарея помчалась на перехват галопом, торопливо развернулась и выпустила по уходящим несколько гранат.
Взрывы недолетами вздыбили землю, а следом «Хунхуз» выскочил из зоны огня, и только дымный след долго висел над горизонтом.
На станции виднелись другие эшелоны. Из города навстречу отряду вышла пехотная цепь. Горные трехдюймовки накрыли ее очередью шрапнели, заставили торопливо залечь. А тут еще с фланга подскочил пушечный «паккард» и щедро добавил на десерт из своей тридцатисемимиллиметровки…
Настоящего боя не получилось. Как и предчувствовал Горобец, внушение оказалось слишком слабым, и угроза смерти быстро свела его на нет.
И чтобы усилить впечатление, произведенное недавним огнем, Сухтелен повернулся к оркестру и, совсем как недавно Аргамаков, скомандовал:
– Музыку!
Музыка – это то, что зовет нас к победе.
Время остановилось, а ощущения притупились. Даже гнездившийся в каждой клеточке ужас постепенно утих. Мира вокруг словно бы не было. Не то внутри, не то снаружи постоянно властвовала тьма. Всеохватная, беспросветная, наверное, схожая с той, что существовала еще до первого произнесенного слова. Звуки практически не долетали до сознания, а если и долетали, то не соотносились ни с чем.
Мыслей тоже не было никаких. Рассудок представлял собой даже не первобытный хаос, а первозданную пустоту.
Ничего.
День, ночь, зима, лето, – да кто его знает? А главное, кому это нужно?
Ни хорошо, ни плохо. Никак.
Лишь в самой глубине существовало знание, что в этом покое заключено единственное спасение. От чего, от каких напастей и бед? Главное – спасение, и все.
Сколько это продолжалось и продолжалось ли вообще? Ведь продолжительность – это движение времени, а если времени нет?
Потом… Потом снаружи пробилось что-то задиристое, бравурное, зовущее за собой. Зов нарастал, усиливался, пока, наконец, не преодолел все препоны и не потащил за собой, как полноводная река несет с собой щепку.
Щепку? Почему щепку?
Я ведь не щепка. Я…
– Что за черт? – выругался сухощавый стройный кавалерист с вытянутым аристократическим лицом. – Только что никого не было!
Он с некоторым удивлением смотрел на невесть откуда появившегося юношу в перепачканной гимнастической тужурке.
В свою очередь гимназист усиленно крутил головой по сторонам, словно тоже никак не мог понять, откуда он здесь взялся и что делает? Потом заметил всадника, вздрогнул, явно собрался броситься наутек, но пригляделся и вздохнул с явным облегчением.
– Кто такой? – строго спросил один из следующих за офицером солдат.
– Оставь, не видишь? – махнул рукой Сухтелен, однако в свою очередь не удержался от вопроса: – Тебя как зовут?
Юноша еще раз поглядел на гарцующих всадников и с трудом произнес непослушным, словно одеревеневшим языком:
– Петька.
– Петр, значит, – кивнул подполковник, как будто имя способно что-то сказать само по себе. – Местный?
– Да.
– Ничего. Порядок теперь в твоей местности, – под общие смешки сообщил Сухтелен и подмигнул. – Можешь смело идти домой к родителям.