"Фантастика 2023-147. Книги 1-28
Шрифт:
Целая опергруппа просочилась сквозь немецкие порядки. Пошумела и отошла. Скоро будет фейерверк, а потом можно будет и отдохнуть. Уже почти лето, тепло…
Говорят, руководство СС отбирало в отряд карателей самых стойких, самых бывалых. Возможно.
Вечерний сюрприз будет для них весьма неприятен, но назад они не побегут. Однако и ночь спокойно провести не получится – будут сидеть и вздрагивать. А утром – в бой.
Невыспавшиеся, усталые, злые. Ничего, с-суки, мы вас взбодрим… Время!
В ту же секунду темный лес озарился вспышками огня,
Лопались топливные баки, и лужи горючего растекались жидким пламенем. Самыми эффектными стали подрывы грузовиков с боеприпасами – множественные, дробные раскаты ощутимо давили на уши, «Опели» превращались в груды металлолома, а осколки так и свистели во все стороны, сбривая ветки и головы, вонзаясь в безвинные стволы, калеча вояк, возомнивших себя высшими существами.
«Они заказывали музыку? – вспомнил Саня выражение Судоплатова. – Так пусть теперь попляшут!» Вот именно…
Взрывы затихли, и стало как будто темнее, хотя огонь не гас во многих местах. Зато шум не унимался – немцы бегали и орали, спасая своих и лихорадочно отыскивая чужих. А никого!
Ничего умнее артобстрела эсэсовцы не придумали – обстреляли из минометов лес впереди. Мины свистели, ухали, успокаивая арийские душонки своим бабаханьем.
Лишь к полуночи умолкли голоса, но шаги были слышны всю ночь. Похоже было, что одна половина карателей дремала, а другая ходила вокруг да около, высматривая неприятеля.
Немцам даже в голову не приходило искать врага в тылу. Вояки…
Лишь только рассвело, каратели собрались в поход. Вялые и голодные, они шагали, оставляя за спиной машины, целые и подорванные, а также разведчиков-диверсантов.
А тем куда спешить? Свои дела они сделали еще вчера…
Творогов прислушался.
На подходе к немецким позициям они понаставили растяжек и «монок»…
Рвануло. По звуку – «лимонка». Еще одна…
А вот и «монка» рванула, швыряя убийственные гайки и шарики из старых подшипников. Гутен морген!
Саня поднялся, «убирая постель» – ворох лапника. Пора проводить дядей из СС. Вечерняя программа выполнена, а на утро у них другое задание – найти и уничтожить проводников из хохляцких «лизунов», языки стерших об арийские задницы.
В принципе, Творогов ничего против украинцев не имел, даже наоборот. Тот же Судоплатов родился на Украине. И что?
Комиссар даже как-то поспорил с Миколой, сказав, что нету такого народа – украинцы. Приходько удивился, обиделся даже – он же есть! А Павел Анатольевич ему и говорит: «Мы все одной крови – русские, украинцы, белорусы. Это враги нас поделить решили, поляки да германцы всякие. А мы все – один народ, Россия Великая, Малая и Белая. Вон, хотел Петлюра «самостийну та незалежну» Украину основать. Не вышло. Теперь Бандера за то же взялся и тоже немцам прислуживает. Не выйдет у него ничего! Какая самостийность? У нас, вон, в Кирове, тоже смешно разговаривают, так что ж теперь, вятским тоже свое царство-государство городить?»
Микола задумался. Дюже он поляков не любит, а немцев еще больше…
Творогов медленно крался за спинами эсэсовцев. Прозвучало еще несколько взрывов, но карателей это не остановило. А партизаны на это и не рассчитывали. Тут главное – сбить настрой, показать, кто в доме хозяин.
Ничего, скоро второй акт спектакля. Впереди тянулся не слишком глубокий, но очень длинный овраг, заросший мелким ельником. После сильных дождей по нему шурует ручей, а сейчас сухо. То есть сыро, конечно, но ноги не промочишь.
Зато Гнилая балка – лучшее место для бомбежки. Лес бомбить – только боеприпас тратить. Балка – иное дело. Одни эсэсовцы спускаются, другие поднимаются по противоположному склону – даже залечь не получится, все равно достанет фугаска!
Творогов стал смещаться вправо, высматривая Хосе Гросса. Этот испанец – большой спец по всему, что взрывается. С ним в паре шагает Толя Капчинский, а у него рация.
Хосе первым заметил Творогова – прижавшись к дереву, он поднял руку. Вот он я!
– Толян здесь?
– Si!
– Туточки я.
– Готов?
– Всегда готов!
Саня прикинул, что немцы вряд ли прибавят ходу, осторожничать станут. Стало быть, доберутся до Гнилой балки где-то через пятнадцать-двадцать минут. Так и сообщим…
Так и сообщили.
Каратели, выйдя на край обрыва, внимательно осмотрелись, а затем послали вперед «группы захвата» – пулеметчиков с автоматчиками, человек по пять в каждой. Они живо спустились на дно оврага, поднялись по противоположному склону и засели, охраняя пути перехода. Их было пять или шесть, этих самых путей – немцы спускались по одному, поднимались… Это могло растянуться надолго, и число троп увеличили.
Почему они все сразу скопом не ринулись – это надо было у немцев спрашивать…
Творогов прислушался.
– Гудёт, однако, – подал голос Ларин.
Саня поднял руку в предостерегающем жесте – для того, чтобы говорить в составе опергруппы, достаточно жестов. А ведь и верно, «гудёт».
Знакомый низкий гул приближался, наплывая на лес. Немцев он нисколько не испугал, они тоже узнали звук работающих моторов «Юнкерсов-88».
Гнилая балка открывалась небу, была вся на виду, и пилотам было нетрудно сориентироваться.
Первый из «Юнкерсов», показавшийся из-за леса, описал дугу виража и пошел вдоль оврага.
Как открылись люки, Творогов не рассмотрел, но черные капочки бомб увидел – они падали и падали, вот уже и зловещий свист донесся…
Эсэсовцы не понимали сути дела до самого последнего момента, а когда поняли, было уже поздно. Первые бомбы разорвались на склоне Гнилой балки, выбрасывая в сторону вихри дыма и комков земли. Грохнуло.
Творогов, засевший за толстым сосновым стволом, расслышал мгновенное зудение осколка, срубившего веточку высоко над его головой. Но это был шальной кусочек металла, залетевший выше кручи, а основная часть стали разящей рубила и терзала плоть на обоих склонах оврага.