"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Чар, зажав нос рукой, поравнялся с Чаттаном. Он всю дорогу молчал, только сопел, дергал веком и постоянно оглядывался.
Хуго оказалось прав: позади стены находился квадрат из скрепленных раствором кирпичей, на середине его — рама сгоревшего люка и ступени уходящей вниз лестницы. Торонкан заглянул туда и перешел вопросительный взгляд на Чаттана.
— Угу, — сказал тот. — Надо спускаться. Но там темно, факел бы сделать...
Он шагнул на верхнюю ступень, пригнулся, разглядывая лестницу, вновь распрямил спину и осмотрелся. Тишину нарушало лишь карканье воронья, кружащего над еще целыми крышами. Куда ни кинь взгляд — везде черное с пятнами грязного снега. Зябко, небо холодное и мутное, На поверхности противно и тоскливо — но спускаться все равно не хотелось.
— Сейчас я палку найду, — сказал Торонкан.
Впервые с начала пути чар подал голос:
— Не надо факела.
Они поглядели на спутника. Тот закрыл глаза, свел ладони перед собой и замер. Хуго и северянин ощутили дуновение, почувствовали, что рядом происходит нечто, сокрытое от глаз тех, кто не владел чародейскими силами, Со всех сторон по черному дереву, золе и снегу побежали незримые для простых смертных бело-голубые огоньки. Дрожа, они поднялись в воздух, проникли сквозь ладони чара и собрались в комок.
Чар медленно развел руки. Трепещущая в воздухе перед его грудью округлая льдинка светилась энергией холода, стянутого из всего, что находилось поблизости, — из земли, дерева, воздуха. Магический светляк состоял из плотно сплетенных темно-голубых льдистых волокон, вокруг которых шевелился световой пух. Качнувшись, он взлетел и завис над головой чара.
— Долго оно светить будет? — спросил Хуго.
Чар кивнул, и светляк качнулся — будто был головкой одуванчика, чей невидимый стебель рос из макушки человека.
Хуго с Торонканом переглянулись, северянин хмыкнул.
— Ладно, пошли тогда, — сказал Чаттан, и они стали спускаться.
— Так что ты там рассказывал про снег? — напомнил Хуго, когда, миновав тянувшуюся от дома лестницу, они очутились в начале узкого коридора. — Много его у вас, да?
— Не то чтобы очень много, — откликнулся Торонкан, разглядывая глубоко вонзившийся в земляную стену топор. — Хотя и много тоже бывает, но это ближе к вершинам, а мы обитаем пониже. Но, главное, он лежит почти все время. Вот как у вас сейчас — подмерзшая земля и снег, опять земля, опять снег. И ветер — сухой, колючий такой. Дует почти беспрерывно, гудит... Зелени мало, хотя есть долины, где теплее, укромные пастбища в горах, там пасутся наши овцы.
Чар вздрогнул, увидев впереди тела; синий свет льдистого шарика пошел волной.
— Да иди ты ровно! — беззлобно прикрикнул на него Чаттан. — Привыкай, нам теперь мертвые карлы постоянно попадаться будут.
— Пахнет тут, — сказал чар. — Противно.
— Ну так что же, и пахнет. Трупы ж кругом, ясное дело. Сейчас еще холодно, было б лето — и не так воняло бы. А едите вы что? — обратился Хуго к северянину, когда они миновали три тела, двух гноморобов и чернокожего здоровяка. — Баранину?
— И баранину тоже. Еще в горах снежные барсы есть, торговцы их мех очень ценят. Зверь опасный, сильный и хитрый, его выследить да убить редко когда получается. На пару шкур можно телегу репы сменять или какого другого овоща.
— Но сами вы ничего не выращиваете?
— Нет. Мы — воины и охотники, не крестьяне. Да и земля у нас не та, чтоб огороды заводить. И погода...
— А живете где? Дома вроде наших?
— Нет, другие. Живем в таких избах... полуподземных как бы.
— Полуподземных?
— Ну вот представь: большая квадратная яма, ровная. Пол досками прикрыт, по стенам — бревна, верхние над землей подняты... — он ткнул ребром ладони себе в живот. — На такую высоту. Крыши плоские, наклонные, нижний край примыкает к земле.
— Так это землянкой называется.
— Ага, может, и землянкой. Земляной сруб. Это если зимой, когда мы на одном месте. А в остальное время мы кочуем — тогда в шатрах. Кто богаче — у тех большие шатры, кто бедный — те в шалашах. Покочуем и назад к срубам вернемся. У каждого клана свое постоянное становище имеется, потому чужие никто не занимает... Хотя это если не воюем.
— А бывает, что и воюете?
— Ага. Часто. За пастбища или еще за что. Но у нас все серьезно и... это... — Торонкан наморщил лоб, вспоминая слово. — Церемонно. Чтобы один клан на другой подло налетел — такого не бывает. Позор на всю Бриту. У нас сначала вожди сходятся в чистом поле и объявляют друг другу, что начинают войну. Это ритуал. Зато потом уже, как завяжется, пощады друг от друга не ждем, целый клан, бывает, вырежем.
— Что — всех под меч? — спросил Хуго.
Северянин глянул на него с легким удивлением.
— Кого это — всех? Женщин, детей — нет. Только воинов. Ну и стариков, потому что какой с них прок? Вот если знахарь попадется или травница — их не убиваем, конечно.
— Но женщин с детьми не трогаете?
— Ясное дело. Ты что? Женщина в хозяйстве всегда пригодится, их же мало. А из какого-нибудь мальчишки воина можно вырастить или пастуха. Из девки — сестрицу, если покрасившее, а если чушка какая страшненькая — так работницу.
Хуго заинтересованно уточнил:
— Женщин, значит, мало у вас?
— Ага. Маловато будет. Мы их чтим, для мужа оскорбить женщину из своего клана — хоть жену, хоть сестрицу — позор несмываемый. Да и из чужого тоже.
— Сестрицу?
— Ну, это у нас так... Общие женщины так зовутся, Юнцы с двенадцати годов и пока им два десятка не стукнет и они не станут воинами или пастухами или, может, в знахари подадутся, — живут в большом срубе, все вместе. И в каждом клане есть сестрицы, к которым любой муж прийти может, когда его томление одолеет. Они в сестрином срубе, живут. Сестриц уважают, потому что... — Торонкан вновь замолчал, припоминая выражение, услышанное в столичной семинарии. — Потому что они общественно-полезным делом заняты.