"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Снимите с него наручники, — не оборачиваясь, скомандовал человек. — И оставьте нас вдвоем.
Надсмотрщик быстро выполнил приказ и выскользнул в дверь. Неизвестный все же соизволил обернуться. Я вздрогнул: лицо человека скрывал черный палаческий колпак с прорезями для глаз А потом неизвестный заговорил.
— Вы плохо выглядите, — сказал он, не меняя позы. — Болеете?
— Нет, — ответил я. — Я здоров.
— Я так не думаю. — Он шагнул ко мне. — Сегодня, кажется, ровно месяц, как вы в Хольдхейме?
— Я не считал дни. Наверное, да.
— Что-нибудь хотите мне сказать?
— Кто вы такой?
— Друг. — Он помолчал. — И все-таки, мне не нравится ваш вид. Вы знаете, что у вас появилась седина?
— Слушайте, давайте по существу. Какого черта…
— Я читал ваше дело, — перебил он. — Знаете, что там написано в примечаниях? «Особо опасный мятежник, не заслуживающий снисхождения. Подлежит особо строгому обращению».
— Мне все равно, что там написано.
— Эта формулировка не случайна. Это негласный приказ констеблю сделать все возможное для того, чтобы вы не прожили в Хольдхейме долго.
— Меня казнят? — Я подумал, что этот человек и есть палач, который пришел сюда за моей жизнью.
— Зачем? Существует много других способов. Случайно упавший камень, сорвавшаяся с рельс вагонетка. Нечаянная, вспыхнувшая по пустяковому поводу ссора с каким-нибудь каторжником, у которого опять же случайно окажется заточка или обломок бритвы. Словом, случайная смерть. А еще есть плохое питание и рудничный кашель. Мучительная неизлечимая болезнь, которая убивает каждого второго работающего на руднике заключенного.
— Неплохо для трусов, — я презрительно скривил губы. — Что, смелости не хватает казнить по закону?
— Хватает. Но ваша официальная казнь вызвала бы огласку, а это никому не нужно.
— Подумайте, какие церемонии! — Я плюнул себе под ноги. — Я-то думал, у вас все куда проще делается.
— Государь проявил к вам милосердие. Многим оно кажется ненужным. Есть высокопоставленные люди, — и их немало, поверьте, — которые жаждут вашей смерти.
— Чего вы хотите?
— Хочу спросить вас: насколько дорого вы цените свою жизнь, шевалье?
Я ответил не сразу. Понял, что от моего ответа будет зависеть, выйду ли я из этого зала живым. Скорее всего, не выйду. Внутри все противно сжалось, рот пересох. Жалкое все-таки существо человек! Хорохорься, храбрись, изображай из себя героя, но проклятый страх смерти, заложенный на генном уровне, никуда не денешь…
— Жизнь не имеет цены, — ответил я, стараясь смотреть этому призраку прямо в глаза. Мой ответ, похоже, ему понравился.
— Именно этих слов я и ожидал, — сказал он. — Вы благоразумный человек с душой воина. Это располагает к вам других людей. Но если я все же попробую поторговаться с вами? Попробую купить вашу душу?
— Полагаете, я готов к такому торгу? Ну-ну.
— Империя переживает нелегкие времена, — произнес человек в маске. — Сила в единении, а этого единства нет. Каждый из тех, кто облечен властью, считают себя единственно правым. И это тревожит.
— О чем вы? Не понимаю.
— Нас ждет война. Где она начнется — на востоке или на западе, — не так уж и важно. Гораздо важнее другое: устоит ли Ростиан? Сможем ли мы выполнить предначертание, данное нам свыше, или потерпим поражение?
Это не палач, подумал я, глядя на незнакомца. Слишком образован и красноречив для палача. Говорит, как благородный человек. Но кто же он?
— Зачем вы говорите мне это? — поинтересовался я.
— Затем, что империи нужны люди, которые смогут ее защитить. Сегодня достойных все меньше и меньше.
— У империи есть фламеньеры. Есть армия и маги.
— Еще не так давно фламеньеры были великой силой. Но с тех пор орден изменился. Когда-то Гугон де Маньен любил говорить, что император Ростиана сердце империи, а фламеньеры ее десница, сжатая в могучий кулак. Ныне этот кулак разжался, в растопыренных пальцах нет силы. Но не это самое страшное. В нашем сердце погас огонь веры.
— Больно мудреные речи ведете, милорд. Нельзя ли попроще?
— Знать недовольна императором Алерием. За время своего правления он не принял ни единого мудрого решения. Он не делает того, чего от него ждут все. Пять лет он говорит о крестовом походе против терванийцев, но дальше слов дело не идет.
— Это право императора. Не мне его судить.
— Страна, между тем, на грани гибели. С запада на нас упала тень Суль, с востока напирают неверные. Престол должен занимать воин, решительный, мудрый и храбрый. Тот, кто спасет империю.
— Странно, что вы решили обсудить это со мной, милорд. Я всего лишь каторжник, приговоренный к вечной ссылке.
— Все можно изменить. Достаточно лишь принять наше предложение.
— Наше?
— Да, — незнакомец несколько раз хлопнул в ладоши. Открылась боковая дверь, и в зал вошли еще двое — в таких же капюшонах и при оружии, их длинные плащи оттопыривали ножны мечей. Они неслышно подошли к нам и встали по сторонам от моего собеседника, безликие и зловещие, как привидения.
— Император Алерий должен быть смещен, — заговорил мой собеседник. — Это будет нетрудно сделать: гвардия императора на нашей стороне и не станет его защищать. Мессир Берни де Триан тоже подаст в отставку, и маршал Ногарэ де Бонлис возглавит орден. Ростиан снова станет могучей державой, и вы, шевалье, займете в ней достойное вас место.
— Понимаю. Есть заговор против императора, и мне предлагают вступить в него. — Я оглядел всю троицу. — Но на кой черт я вам сдался?
— Во-первых, император поступил с вами жестоко и несправедливо. Вас осудили по его прихоти, шевалье. Это нам известно лучше, чем кому либо. Во-вторых, чем больше надежных людей окажется в наших рядах, тем лучше. Не все братья внушают нам доверие. Вы же успели заслужить уважение в ордене. Благодаря вам орден узнал о кознях сулийцев. Некоторые ненавидят вас, но многие считают героем. Даже говорят, что вы были бы лучшим командором, чем болтун де Лассене или выживший из ума Пьерен де Гаст.