"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Возьмите, в фонд освобождения Железного Леса, – сказал Марфор. – Вам нужно торопиться, вас ждут.
Он думал, что Кулумит все же предпримет последнюю попытку уговорить его. Но тот лишь усмехнулся.
– Я не дурак, и я слышал, о чем ты пел, – сказал рыжий эльф. – Кострами мир… В конце концов, это и правда не твоя война.
Кулумит рассовал содержимое шапки по карманам и обнял Марфора. Глиргвай тем временем вытащила из кармана записную книжку, вырвала из нее страничку, смяла, положила в стоявшую на стойке пепельницу и подожгла.
– Что это было? – спросила Морана с любопытством. – Любовное письмо? Их не стоит жечь, девонька. Когда-нибудь, в старости,
– Нет, это не любовная записка, – со вздохом ответила Глиргвай. – А так, ерунда всякая.
– Бывай, Синергист, – сказал Кулумит.
Узы, которыми они связали себя, не потеряли бы сил на каком угодно расстоянии. Разорвать их могла теперь только смерть. Наклонившись, Марфор поцеловал Глиргвай в щечку.
– Береги себя, – сказал он.
– Постараюсь, – в своей всегдашней чуть угрюмой манере ответила та.
– Телепорт сейчас активен? – спросил Кулумит у хозяйки таверны.
Морана кивнула.
– Но вам правда стоит поспешить, – сказала она. – Надвигается буря, и тогда телепорт станет нестабилен.
– Я только вещи из комнаты заберу, – сказала Глиргвай.
– Я вас провожу, – сказал Марфор.
Морана проводила глазами его высокую, гибкую фигуру. Марфор, как он выразился, действительно «потерял лицо». Но о том, что вовсе не на этом держалось его обаяние, тэлери еще не догадался.
«Не в первый раз я вижу эльфа с вкусной кровью, который может поцеловать суккуба, ничего не боясь», подумала хозяйка таверны. – «Надеюсь, что и не в последний раз я встречаю смертного, который должен был родиться богом. Продавец Смеха пришел к смертным, улыбаясь кровавым полумесяцем навечно вырезанной улыбки, когда они забыли про него. Их порода улучшается, они скоро станут равны нам, богам… Но они пока еще не догадываются об этом».
ЭПИЛОГ
– Я умею драться на мечах и стрелять из лука, – сказала девушка.
Лайтонд прикрыл глаза веками. Он узнал голос.
Верховный маг Фейре успел привыкнуть к тому, что темные эльфы невысоки ростом, но эта партизанка была совершенно миниатюрной. Они с Рингрином обедали, когда Кулумит привел Глиргвай – девушку, которую Ваниэль порекомендовала взять в отряд драконоборцев. И сейчас, когда Лайтонд сидел, а девушка стояла перед ним, их глаза находились на одном уровне. От волчьего полушубка Глиргвай ощутимо пахло дымом – горьким, жирным дымом горящего селения. Верховный маг Фейре задумчиво глянул на ее лук из необычного, темно-коричневого дерева, который она прижимала к груди обеими руками. Узор на колчане показался Лайтонду старинным и странно знакомым. Вместо растительных мотивов в отделке преобладали изображения солнца, луны и звезд. Их любили рассыпать на своих творениях мастера из эльдар, к которым относился и он сам. Лайтонд не очень разбирался в этом виде оружия, но понимал, что девушку с таким луком возьмут без расспросов в любой из партизанских отрядов.
Правда, не так уж много их осталось в Железном Лесу после прошлого Мидинваэрна…
Меч Глиргвай заинтересовал Верховного мага Фейре еще больше. Лайтонд, в отличие от большинства своих сородичей, предпочитавших убийство на расстоянии, при помощи стрел или магии, умел и любил драться на мечах. Он аккуратно облизал ложку и отложил ее.
– Ты позволишь? – спросил Лайтонд, показывая на меч.
Эльфка неохотно кивнула. Лайтонд поднялся – теперь девушка едва доходила ему до локтя. Глиргвай, насупившись – ее явно напугала такая разница в размерах – протянула ему оружие рукоятью вперед. Лайтонд услышал мысль Глиргвай – «А он похож на Марфора». Лайтонд принял меч на ладони, поднес к лицу. В основном, не для того, чтобы рассмотреть, а чтобы закрыться мечом от взгляда партизанки. Хотя девушка думала о Марфоре без особых эмоций, просто отметила факт схожести Верховного мага Фейре и своего недавнего знакомого – не внешней, а какой-то внутренней, глубинной схожести – эта ее мысль кольнула Лайтонда подобно отравленному шипу ската. Он сам удивился тому, насколько ему стало неприятно, и ему было необходимо несколько мгновений, чтобы справиться с лицом.
«Что прошло, то прошло», подумал Лайтонд.
Меч оказался из мозаичной, слоистой стали, из-за чего на ней можно было различить непонятные знаки. Едва коснувшись оружия, Лайтонд понял, что меч ковался не для Глиргвай. Он был чуточку длинноват даже для него самого. Было совершенно очевидно, что оружие досталось партизанке по наследству от кого-то из убитых товарищей, на редкость высокорослого. Эльф вдруг ощутил, как сильно он истосковался по оружию за пятьдесят лет. С ним, конечно, всегда была флейта, но до того, как стать Музыкантом Смерти, Лайтонд был одним из лучших бойцов на мечах в обитаемом мире. В лагере его руки задубели от топора и пилы, которыми, при желании, можно было расчленить врага ничуть не хуже, чем мечом. Но когда в его руку скользнул меч – полоска стали, которой тоже можно было при желании срубить средних размеров деревце, – Лайтонда пронзила сладкая боль. Словно бы от его руки оторвали половину, а теперь ампутированная конечность вернулась на место. Эльф сделал несколько выпадов.
Кулумит, стоявший позади девушки, вздрогнул и отступил на шаг – размер землянки не располагал к таким упражнениям. Но Глиргвай даже бровью не повела.
Несмотря на размер, сбалансирован меч был просто отлично.
– Неплохое оружие, – скупо обронил Лайтонд и вернул меч.
– Ну, это мы все умеем, – ответил тем временем Рингрин. – Что ты еще умеешь, Глиргвай?
– Еще, – Глиргвай запнулась. – Я умею стрелять из пулемета.
Было заметно, что пребывание под землей тяготит ее и пугает, но она старалась держаться независимо – и у нее это получалось. Лайтонд на миг задумался, а как же тогда выглядел лагерь Махи, что партизанка, ребенок, выросший на войне, чувствует себя неловко в землянке, которая должна быть ему родным домом. Но спрашивать не стал, не настолько он был бестактен.
Глиргвай, которой уже стало жарко в землянке, сняла шапку. Волосы у нее оказались обычные – черные, жесткие, вырезанные неровными клоками. «Всех Ежей придется постричь, прежде чем выводить на улицы Рабина», подумалось Лайтонду. – «Эта прическа изобличает их сильнее, чем если бы у каждого на шее висела табличка с надписью „Я – партизан“.
– Пулемета? – переспросил принц. – А, это вы так называете те волшебные катапульты, из которых были расстреляны гросайдечи над Эммин-ну-Фуин?
Девушка кивнула.
– У нас нет пулеметов, – признался Рингрин. – Что еще?
– Гм… Я немного играю на лютне, – ответила Глиргвай.
«И готов поклясться, она ни разу не надевала платья», вдруг подумал Лайтонд.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Мне исполнится двадцать весной, – Глиргвай взглянула на лица мужчин, сидевших перед ней, и вдруг поняла, что сейчас ей откажут. Вежливо извинятся, из отряда не выгонят, конечно, но и в замок Морул Кера с собой не возьмут.
– Между прочим, ваш отец был всего на восемь лет старше меня, когда одолел Разрушительницу Пчелу!!! – в отчаянии выдохнула Глиргвай.