"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
А дерутся гедонцы грязно. В пылу и от ярости делают чудовищные вещи. Идиот, с которым рубился лично я, жахнул ракетой с чрезмерного расстояния, так ему не терпелось меня достать. А их собственная, ими же тщательно охраняемая станция была как раз у меня за кормой, километрах в стах всего-то навсего. Чтоб я сгорел, я в жизни не видел такого оголтелого и злобного идиотизма! Мне стоило только уйти с траектории выстрела и посмотреть, как гедонский подарочек гукнется о броню гедонской же станции, оставив дыру размером с ангар для пассажирского
Я бы на месте этого долбоклюя тут же и застрелился. А он только развернулся для новой атаки.
Пока мы сходились, я поймал гедонскую волну и успел сказать: «Давай ещё разок!» Но тут слева от меня крылья Крейна превратились в шар белого пламени, и мне сразу стало невесело. И вместо того, чтобы оперировать электромагнитным полем, я тоже расчехлил ракеты.
Когда я всаживал ракету в двигатели гедонцу, чувство было такое, будто штык в него втыкаю, в живое, под рёбра, честное слово! Не бывало такого со мной: первобытная какая-то жаркая злоба. Мстительная.
Суки.
И подозреваю, многие из наших чувствовали похожие вещи. Я вспоминал о чиеолийцах, которые дрались за своих родичей, на которых гедонцы ставили опыты — об их мстительной ярости, о том, что никто из них не выжил — и это ещё усугубляло. Я отрывался по полной. Да, кроме прочего — за мужей Гелиоры. Как за братьев. И за Крейна, как за брата. И за выпотрошенных нги, и за детёнышей мохнариков. И за тех, кого они ещё убивали, будь то пираты, солдаты или гражданские, будь то двуногие без перьев или двуногие с перьями, или даже совсем ксеноморфы.
Мы пустили им пух. Скажу больше — мы пустили им кровь по полной. Мы снесли со станции антенны глубокой связи и все ощущала, какие отследили, с мясом и костями, мы слушали эфир — и никто из гедонцев даже не мяукнул своим вооружённым силам. Мы потеряли троих, но гедонцам дали Простора нюхнуть, чтоб им всем гореть — и когда они превратились в куски металла, пластмассы и органики, мы взяли их станцию с потрохами, мы взломали ангар и завели туда наши крылья.
А Гелиора всё это время сидела со мной в рубке, неподвижно, вцепившись когтями в подлокотники, и смотрела в оптику. Мне показалось, что она ни разу не отвела глаз от мониторов. Даже, вроде бы, не моргала. Могу только догадываться, что она себе думала.
Я крылья поставил в ангаре. Мы выбили створы, а когда наши разместились на платформах для здешних охотников — которым те платформы уже без надобности, их ад встретит — Снурри опустил аварийную герметизирующую заслонку. Техника у гедонцев надёжная: заслонка держала воздух под нормальным давлением, хотя, по-моему, и не должна была — мы не церемонились ни разу.
Гелиора выдернула когти из обивки кресла.
— Не спеши, — говорю. — Я иду воевать, а ты ждёшь на борту. Посредника охраняешь. Хорошо?
Молчит, смотрит.
— Брось, — говорю. — Ты же не солдат, ты — воспитательница. Что тебе там делать? Попадёшь под пулю…
Вздохнула, как человек.
— Ладно, — говорит. —
И я пошёл воевать. Посредник высунул башку из террариума, проводил меня взглядом. И я, кажется, первый раз тогда подумал походя, что этот насекомый, похоже, что-то понимает.
Наверное, не по-человечески. Но понимает.
Но обдумывать это было некогда. Я догадывался, что персонал станции ещё даст нам прикурить. По Ау и Снурри кто-то шмальнул из бластера со смотровой площадки — и мы тут же превратили её в решето, но гедонец, кажется, смылся в жилые отсеки. И мы принялись обшаривать станцию… кажется, не столько для того, чтобы угомонить гедонцев и забрать добычу, сколько для того, чтобы счёты с ними свести до конца.
Есть, есть в Гедоне что-то особенное. Не припомню, чтобы ещё кто-то вызывал у орлов такие мощные чувства. Нам было мало просто вытряхнуть их и смыться — мы хотели сеять ужас. И поэтому у нас вышла такая игра в прятки с побегушками-пострелюшками, что любо-дорого. Мы выносили герметичные переборки. Мы отслеживали движение — и настроились выловить персонал этой гадской станции, чтобы вышвырнуть его к ляду в открытые шлюзы. А персонал о чём-то таком догадался, потому что огрызались они отменно. Не как инженеры — как солдаты.
И вот, когда мы подошли почти к самому центру управления, вдруг ка-аак бабахнет!
Шарррах! Аж уши заложило — а пол ушёл из-под ног. Искусственная гравитация отрубилась. Только мы успели похвататься за что попало — снова как даст! Нас приложило об стены, а свет мигнул и погас — загорелись аварийные красные фонарики.
На несколько секунд наступила тишина — и в этой тишине Снурри начал:
— У них тут система самоуничтожения, и они… — и тут снова как врежет!
Перетряхнуло до костей. И снова на миг стало тихо, и Эльдар сказал:
— Кирдык, господа.
И с ним все согласились, только до нового взрыва никто не успел никак это выразить. Мы опустили забрала шлемов, но толку-то! Было ясно, что тот, кто у них уцелел в рубке, сейчас уничтожает сектор за сектором — и до нас тоже очередь дойдёт.
Вот прямо сейчас.
Но тут врубилась внутренняя связь: перед нами в воздухе возник такой мутный прямоугольник, голограмма глючила. И Нои прокомментировал:
— Ага, ультиматум, — но ошибся.
Потому что оттуда, из мутного, зеленоватого, мы услышали чиеолийскую трель. Как голос ангела.
— Милая, — говорю, — поправь дешифратор, — и она поправила.
— Капитан, — говорит, — мы в рубке управления. У меня — твой лёгкий бластер, и я держу их под прицелом. Мне страшно. Приходите скорей.
Снурри говорит:
— Гелиора, там должна регулироваться искусственная гравитация, — а Гелиора:
— Ага, я нашла! — и мы рушимся на пол.
— Солнышко, — говорю, — чуть легче, — и через миг стало можно встать и бежать, причём — по полу, а не по потолку. И мы побежали в рубку.