"Фантастика 2023-201. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
На отчество он, конечно, не тянул, молод еще, наверняка и тридцати нет. Было в нем что-то такое вертлявое. То ли волосы волнистые, то ли брови домиком. Или странноватая полуусмешка тонких губ. Или взгляд какой-то наивный. Ну не знаю. Но вот трояк до зарплаты я бы ему не дал, почему-то у меня сложилось такое впечатление. Наверняка обманчивое. Говорили мне о нем как о парне грамотном и надежном. Так что выражение лица, скорее всего, было только способом маскировки.
– Здравствуйте. Максим. Называйте меня только так, – ответил он.
Голос у этого парня был мягкий, певучий. Небось, с Полтавщины откуда-то родом. Вот как заговорил он, так и выражение лица сразу поменялось, стало сосредоточенным. Артист, да и только.
Я, не дожидаясь приглашения, пододвинул к столу крепкий еще с виду табурет и сел напротив этого Максима.
– Поговорить надо, – сказал я, щелкнув в кармане предохранителем, и после этого спокойно положил руки на стол.
Собеседник намек понял, тоже свой пистолет со стола убрал. Сзади прошаркал в другую комнату хозяин квартиры, а за ним протопал Ильяз.
Хорошо поговорили. Продуктивно, как говорят начальники. Кудря коротенько рассказал о своих планах. Видать, такие ценные указания ему дали. Так как меня интересовал Крещатик, то по нему он и доложился. Единственное, я ему посоветовал проводить взрывы во всяких конторах не тогда, когда там будут местные. А то потом те же фашисты начнут рассказывать о кровавых преступлениях большевиков, уничтожающих мирное население. Подумав, он согласился.
Рассказал товарищ Максим еще и о том, что в разных районах создаются подпольные райкомы, дал мне парочку адресов. На всякий случай я запомнил, хоть и без особой охоты. Мне эти товарищи Михаил и Трегуб не очень нужны, у них на копейку возьмешь, на рубль отдашь. Но пусть будет, мало ли что…
А под конец разговора он меня смог удивить. Он сказал, что сюда ходить не стоит, тут радиоточка, нечего внимание привлекать.
– Так давайте адресок, мне без разницы, где связь держать, – говорю я. – А про эту квартиру, считайте, забыл.
– Небоскреб Гинзбурга знаете? Он выселен, там никто не живет.
Наверное, что-то в моем взгляде показалось ему странным, и он тут же как-то подобрался весь, что ли. И я тоже вспомнил слухи, что какие-то подпольщики натаскали в какой-то большой дом взрывчатки – и случилось неизбежное. Так вот они подпольщики, вот дом, наверняка и безголовых исполнителей с горящими глазами у товарища Максима тоже найдется немало.
– Восьмой этаж? – сразу в лоб спросил я. К чему хороводы водить?
– Да… – Похоже, я его обескуражил, вон как смотрит.
– Значит, не ослышался я. Все дело в том, товарищ Максим, что у нас там оборудован наблюдательный пункт, – смотрю, а он все кивает только, – и нам, как бы так сказать помягче… ваши склады там пока не нужны. А после того, как мы свое дело сделаем, тогда и заселяйтесь, не жалко.
– И какое… ваше дело? – вроде пришел в себя подпольщик.
– Узнаете, не беспокойтесь, – улыбнулся я. – Мимо вас точно не пройдет.
Как выехала штабная колонна из Киева, так и посыпались неприятности. Чуть не через двадцать километров от городской черты началось. То машина сломается, то радисты смотрят на свои железные ящики как баран на новые ворота и не могут сказать, почему связи нет. Кто-то сломал руку. Передовое охранение свернуло не туда. Мелкие комбатовские радости, от которых Тупиков давно отвык, навалились. Мыслимое ли дело: у него в отряде полковников больше, чем сержантов. Пять сотен командиров в одну кучу собраны. Ну, и к ним три броневика, четыре «сорокапятки» и опять же четыре станковых пулемета.
Первый день прошли почти по плану. Василий Иванович про бумаги и овраги даже про себя уже давно не шутил. Хотя считал справедливой чью-то ругань на учениях, что с таким бестолковым воинством и воевать не надо – сами себя разобьют, лишь бы не мешал никто. Вот у него такого добра набралось много. Штабной работе все обучены, справляются. Да по-другому в штабе фронта и немыслимо. А вот на марше – совсем другое дело. Позабывали уже как ненужное. Ладно, способ привести в чувство даже гражданских известен. И на военных он тоже действует хорошо.
Пришлось Тупикову на вечернем построении рассказать подчиненным о необходимости правильного несения службы. Впечатлились отцы-командиры: наверное, от внешне интеллигентного и обычно тихого начштаба такого не ждали. Ну и хорошо, значит, лучше дойдет.
А вот на второй день с утра началось.
Во-первых, утром разведка донесла, что дорога на Пирятин перерезана немцами. Силы их выяснить не удалось, но точно не меньше батальона. И четыре танка впридачу. Пришлось выдвигаться по резервной дороге, на Куреньки.
Во-вторых, за ночь разогнало облака, и такая комфортная сплошная низкая облачность уже не охраняла их сверху. И ближе к полудню над ними пролетел разведчик, а чтобы им это не показалось случайной встречей, «рама» вернулась и пролетела прямо над колонной.
Пришлось быстренько организовывать дневку в рощице. С такими силами на марше – все равно что голому идти. Любое нападение, что с воздуха, что с земли, будет равно смерти. Как стемнело, двинулись дальше.
К утру дошли до какой-то балки с рощицей по краям. Там и засели, собираясь переждать день. Как на беду, опять пролетела «рама». Хоть и один раз, но все равно было неприятно. А ко всему этому – будто не хватало бед – посланная в ближайшую деревню разведка вернулась с неутешительными новостями: там стояли немцы. И сначала их было немного, до роты, но потом еще рота приехала на грузовиках, а с востока двигаются танки.
Надежда остаться незамеченными таяла. Похоже, все эти силы собрались по их души. Тут подошел подполковник Глебов, начальник оперативного отдела.
– Оборону заняли, Василий Иванович, по восточному и южному склону. Не знаю, сколько продержимся, но сдаваться никто не собирается.
– Вот и я не знаю, Иван Семенович, – ответил Тупиков. – Но мы же люди военные, так что давай выполним наш долг до конца.
Высокопарных слов он не любил, оставляя это дело комиссарам. Это их работа, не его. Но сейчас, за считаные минуты до атаки, не было в них ни казенщины, ни тяжкой бравурности газетных передовиц. Долг – вон на востоке, выдвигается тремя танками.