"Фантастика 2023-201. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
После этого я вернулся к разбору завала, продолжая уничтожать большие и тяжелые обломки Старением и Магнетизмом.
Использовать на них телекинез было нерационально — это «открытое» плетение, в котором замкнута только половина потоков, а остальные оставлены разомкнутыми для того, чтобы маг мог прямо на ходу менять конфигурацию заклинания. А у таких заклинаний коэффициент полезного действия всегда не особенно высокий, и чем больше и тяжелее объект, с которым приходится взаимодействовать, тем больше маны и времени на операцию уходит в никуда.
Но плетение телекинеза я все равно не стал гасить и подвесил рядом в воздухе, используя его тогда, когда использовать его было рационально — когда стали попадаться мелкие обломки.
Тогда щупальца фиолетовой маны, из которой полностью состояло заклинание, принимались быстро-быстро расхватывать их и отшвыривать в сторону. На такие обломки нельзя было применить Магнетизм, потому что зачастую в них даже не было арматуры, и не было смысла применять Старение — я сам состарюсь, пока расправлюсь хотя бы с половиной. Поэтому — телекинез. Он как нельзя лучше подходит для подобных работ.
Тем более, если сплел его я, у кого фиолетовая мана всегда была и всегда будет самой любимой и самой податливой. Да что там — даже мой нож практически полностью работал именно на ней!
Из-под кучки маленьких обломков проклюнулся один побольше, я освободил его и уже знакомым образом уничтожил через Старение и Магнетизм, освобождая еще одного запертого человека. Мужчину средних лет, в сознании, скрипящего зубами от боли, и тяжело дышащего — не иначе, ребра сломаны.
— Все хорошо, — проникновенно сказал я, поднимая его телекинезом. — Я друг. Я спасатель. Не делайте, пожалуйста, резких движений.
Вместе со сгустком зеленой маны я передал ему еще немного черной — чтобы обосновалась у него в мозгу, внушая мысль о том, что все страшное уже позади, а впереди — только хорошее. Позитивное мышление — это всегда хорошо, особенно, если помогает раненому не дергаться, бередя раны.
Я вернулся к разбору завалов и вытащил еще двоих — обе женщины средних лет, в больничной одежде, но непохожие на молодых медсестричек. Наверное, какие-то врачи или лаборантки.
К сожалению, я не успевал спасти всех.
Работать приходилось аккуратно, чтобы завалы не просели, когда я убираю очередную их часть, и порой даже возникала необходимость «поддержать» его, укрепляя в том или другом месте, когда я совершал плохо продуманное действие.
Прямо у меня на глазах одно сердце перестало биться, когда до него оставалось докопаться буквально каких-то полметра, и, как я ни пытался его запустить, когда раскопал — ни человеческие способы в виде непрямого массажа или мощного разряда тока прямо из пальцев, ни магические, — ничего не помогло. Молодая девушка, но не медсестра, а, судя по одежде — одна из пациентов, — была мертва. Я снова не успел.
После этого я отключил все эмоции окончательно, и, здраво прикинув шансы на выживание по частоте сердечных сокращений и расположению близко к поверхности, принялся выкапывать тех, у кого эти самые шансы были максимальными. В первую очередь — их.
И я продолжал это делать даже когда рядом завизжали тормозами машины спасателей, и они целой толпой накинулись на завалы, растаскивая их как кранами и крючьями, так и при помощи магии.
Сначала на меня наорали, чтобы я убирался и не мешал, но, увидев спасенных мною людей, и главное — то, что я не собираюсь никуда убираться, — просто стали делать свою работу вместе со мной.
Сразу стало шумно и многолюдно.
Постоянно раздавались команды и приказы, туда-сюда сновали рабочие, мелькали различные инструменты от лопат до ручных тепловизоров, кажется, несколько раз где-то гавкнула собака… Я даже на мгновение пожалел о том, что они прибыли, потому что один я работал в тишине и одному лишь мне удобном темпе, но тут же отбросил сожаления и просто продолжил раскапывать и показывать другим, где копать им.
Остановился я только тогда, когда на вершину изрядно уменьшившегося завала поднялся Адам.
Каким-то образом умудряясь не проваливаться в щели между обломками в своих щегольских блестящих туфлях и даже не запылив их, он поднялся на самую верхушку и молча встал рядом.
Я стер в пыль с лица, коротко глянул на Адама и продолжил работать.
— Идем, — позвал безопасник. — Ты уже сделал все, что мог.
Я посмотрел себе под ноги и вынужден был с ним согласиться — последнее сердце, до владельца которого я пытался докопаться, перестало биться. Теперь уже официально — под завалами все мертвы.
Я разогнулся, чувствуя как ноет спина, как будто я все эти камни на собственном горбу таскал, и медленно спустился с кучи следом за Адамом.
Он каким-то образом оказался внизу намного быстрее меня — спрыгнул, что ли? — и, пока я спускался, успел сбегать до машины и обратно. В руке у него серебрился в лучах поднявшегося над горизонтом солнца небольшой термос, а в другой — снятая с него крышка, в которую он наливал что-то парящее.
— Держи. — Он протянул крышку мне. — Согрейся хоть.
Я отхлебнул из крышки-чашки, по привычке сначала попробовав на кончик языка на наличие яда. Его, конечно, не было, это оказался всего лишь чай, кажется, с ромашкой.
— Сам-то цел?
— В порядке, — ответил я и сам удивился тому, как охрип мой голос.
Словно за тот час, что прошел с момента последних сказанных мною слов голосовые связки разучились нормально работать.
— Не ранен. Ты был у Ванессы?
— Она умница. — Адам улыбнулся. — Она закрыла весь город куполом, да еще и так, что он не требует ее постоянного вмешательства, он теперь существует отдельно. Вряд ли это продлится долго, но она сегодня кучу людей спасла. Как и ты, кстати говоря.