"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Он наблюдал. Просто сидел и смотрел безучастно, как если бы все происходило не по-настоящему, не с нами и не с его помощью.
— Что ж так мелко-то? — запинаясь через слово, спросила я. — Метил бы уже сразу в шею. Или в висок.
— Я не собираюсь тебя убивать, — выпрямил спину Макс. — И ты это прекрасно знаешь.
— Зато собираешься основательно помучить, — уже пребывая в откровенной истерике, засмеялась я.
— Мы закончили бы все быстро, если бы мне не пришлось вытягивать из тебя каждое слово, — он потянулся ко мне и нарочито медленно вынул из плеча нож.
Пришлось сцепить зубы и терпеть боль, за которой быстро явилась уже знакомая слабость. Однако не успела я выдохнуть с облегчением, как он вернул нож на место, воткнув его обратно в кровоточащую рану.
— Как же меня воротит от тебя, — прохрипела я, чувствуя, как в руке начинают дергаться мышцы, предвещая о скором приступе судороги.
— Ничего, скоро твои чувства изменятся. Ну, или я заставлю их измениться. Знаешь, как говорят — от любви до ненависти один шаг.
— Ага, — согласилась я, вложив всю имеющуюся у меня злобу в улыбку. — Но, как выяснилось, и в обратную сторону топать недалеко.
— Намекаешь, что любила меня? — не поверил Макс, замирая так близко, что я чувствовала тепло от его дыхания на своей коже. Из-за холода, с которым мое тело уже даже не пыталось бороться, оно ощущалось особенно остро. — Думаешь, я в это поверю? Я всегда был для тебя просто другом и никем больше. Сколько раз я пытался завоевать тебя! Сколько раз я делал первый шаг, надеясь, как мальчишка, что ты сделаешь ответный! Но нет. Ты лишь еще выше возводила стену между нами!
— Потому что нельзя портить дружбу любовью, — улыбнулась я. И впервые, с тех пор, как узнала, кто он такой, я улыбалась ему по-настоящему, испытав приступ ностальгии и вспомнив, как все было просто между нами раньше. — И если бы ты действительно умел любить — ты бы это знал.
На лицо Макса набежала тень. Он всегда казался мне привлекательным. Обладателем классической мужской красотой. О таких, как Макс мужчины говорят, как о коньяке — «качественный», а женщины, чувствуя в нем твердость и неумолимость, готовы разбиться о него, как корабль о скалы, лишь бы он согласился подхватить. Но теперь его лицо окутывал ореол силы, которой он наслаждался, которую смаковал, из-за которой считал себя выше других и которая будто искажала его природную красоту.
Бывший друг мрачно посмотрел на меня и ответил:
— Ты должна была быть со мной, — его кадык дернулся, словно ему трудно было говорить, но в глазах все еще царило нечто такое, что ни к одной из известных мне эмоций не приписать. — И в любви. И на войне.
— А мы на войне? — я уже все для себя решила.
— Да.
— Тогда ты должен знать, что на войне всегда бывает такая ситуация.
— Какая?
— Когда кто-то должен закрыть собой амбразуру, — собрав остатки сил, я оттолкнулась от пола, рванув вперед и занося ногу для удара, как меня когда-то учила Ниса.
Макс отреагировал так, как и должен был. Быстро, четко, метко. Удар, ослепительная вспышка и я в который раз отключилась.
Третье по счету пробуждение оказалось куда приятнее предыдущих двух. Скорее всего, потому что я больше не валялась выброшенным за ненадобностью ботинком на грязном пыльном полу, а возлежала на чем-то мягком, уютным, укутывающем.
Глаза открыла смело, наверное, потому что не ощутив запаха сырого подвала, решила, будто все предыдущие события мне просто приснились. Но тут же узрела суровое лицо Гриши и поняла — нет, не приснилось.
— Зачем нужно было играть в геройство? — спросил оборотень, сразу заметив, что поднадзорная, то есть, я пришла в себя.
Прикоснувшись ко лбу, я нащупала мокрое полотенце. Сдернула его с себя и зашвырнула в сторону. Поднялась, чутко прислушиваясь к собственным ощущениям. Оставленные Максом порезы внешне хоть уже и затянулись, но все еще были воспалены, покрыты коркой свежеспекшейся крови и саднили при каждом движении. Еще ныли ребра, гудела голова и тянула спина, но в целом, чувствовала я себя лучше. По крайней мере, смертоубийственные порывы поутихли.
Осмотревшись, я удивленно присвистнула, вернее, попыталась это сделать, но лишь закашлялась.
Гриша со вздохом поднялся с кресла, на котором восседал в позе барина, подошел и подал мне стакан с водой. Осушила до дна за пару глоткой и глазами потребовала еще. А пока он наливал, быстро осмотрелась.
— Чья это спальня?
— Твоя, — скупо ответил вожак, всучивая мне в руки полный стакан и возвращаясь к голубому креслу на фактурных ножках, к которому он, судя по всему, уже прикипел всей душой.
— Моя? — удивлению не было предела. Потому что свою спальню я помнила хорошо, и она ни единой мелочью не походила на ту, в которой я так внезапно очнулась. У меня не было такой огромной кровати, с которой надо было слезать как с горы, а спать на ночь можно было уложить сразу батальон солдат. Как не было и алых шелковых простыней, создающих впечатление, будто здесь готовились снимать фильмы для взрослых. И я ни за что на свете не стала бы устраивать спальню в комнате без окон. — Что-то ты попутал, Гриша.
— Эту комнату для тебя оборудовал Макс. Не лично, конечно. Но она целиком твоя.
— Какая щедрость, — с ехидством отреагировала я, подползая к краю постели. — Едва сдерживаюсь, чтобы не рассыпаться в благодарностях.
— Но тебе отсюда не выйти, — огорошил Гриша, из-за чего я застыла, успев спустить с кровати лишь одну ногу. — А к тебе могут входить только двое — я и Макс.
— А здесь есть еще кто-то?
— Ну, да, — Гриша поправил зачесанные наверх волосы. — Здесь постоянно кто-то есть. Днем — сотрудники. Официанты, повара, уборщики. Они, преимущественно, оборотни из моей стаи. Вечером приходят еще танцовщицы, массажисты, крупье и прочая наемная сила, обеспечивающая досуг гостей. Ближе к двенадцати часам подъезжают гости — публика специфическая, кого только не встретишь. Есть даже те, которые по телеку регулярно мелькают. Так что, в «Шанхае» редко бывает затишье.