"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Вот только как понять, в какой из моментов Макс настоящий, а в какой — сфальсифицированный? Как разобраться, где заканчивается ложь и начинается правда? И смогу ли я вынести эту правду?
Макс присел на край кровати, желая быть поближе ко мне, а я наоборот — отползла подальше, уткнувшись лопатками в металлическую спинку кровати.
— Тебе нравится комната? — любезно улыбнувшись, начал он, обведя рукой пространство вокруг.
— Нет, — честно выдала я.
Его присутствие нервировало так, как нервирует затяжная реклама или песня с назойливым мотивом, повторяющаяся снова и снова. В какой-то момент начинает казаться, что в мире больше не существует другой музыки, потому что конкретна эта заполнила собой все.
— Почему? — он, казалось, был искренне обескуражен таким ответом. Ждал, что я кинусь ему на грудь с благодарственным воплями?
— Потому что я не ручной хомячок, чтобы меня в клетке держать, — с яростью зашипела я на него.
— Я знаю, что ты не хомячок, — не меняясь в лице, ответил Макс. Сделал одно стремительное движение и оказался рядом со мной, так близко, что я ощутила движение его груди, вздымающейся в такт потяжелевшему дыханию. — Ты — моя любимая женщина, ты та, которую я буду ждать у алтаря.
Он скользнул взглядом вниз по моему лицу, сосредоточившись на губах. А вскоре к взгляду присоединились и руки. Его пальцы аккуратно притронулись к моей щеке, будто бы пробуя, будто не веря, что я здесь и я — настоящая.
— Я что, похожа на призрака? — невольно сорвалось с моего языка. — Ты так на меня смотришь…
— Не могу поверить, что ты — рядом. Полностью в моей власти… Наконец-то.
Я попыталась отодвинуться, но сзади была стена, а спереди — он, весь какой-то чужой…
— Ты меня боишься? — он провел пальцем по линии челюсти, остановившись на подбородке и начал поглаживать его, немного растерянно, немного задумчиво.
— Тебя это удивляет? — мне стало смешно, но это был больной смех с горьким привкусом потери.
Хотелось плакать. Я уже давно не испытывала такого немного детского желания разрыдаться и реветь долго и громко, в неистовстве колотя все вокруг руками. Вот только, что оплакивать? Себя, которая не просто оказалась в ловушке, а родилась уже в ней? Или его, который шел вперед, к своей цели, не замечая, как топчет других ногами? Или нас всех? Мы такие, какими нас создали — хорошо это или плохо?
— Это приводит меня в ярость, — и с губ Макса сорвался смех, тихий и зловещий, словно крадущийся под руку с чем-то, что готово было рвать, грызть и выгрызать.
— Рада, что тебе весело, — а вот мне весело совсем не было. Наоборот, покрывающейся потом кожей я чувствовала, как подбирается паника.
— Диаманта, — с наслаждением, как будто прокатывая мое имя по языку, проговорил Макс. Ласково так, нежно. Ничего подобного я в жизни от него не слышала, было все — насмешки, подколки, споры, ссоры, а в последнее время — угрозы и даже, как показали недавние события, насилие, но что б вот так, с придыханием глядеть на меня, будто на мне весь мир клином сошелся, будто он готов был убить всех, лишь бы я жила… Такого я никогда не видела, и более того — никогда не хотела увидеть. Не люблю я подобный радикальный подход. Потому что ни к чему хорошему он не приводит.
На всякий случай попыталась состряпать вежливую улыбку в ответ. И тут в глазах Макса мелькнуло что-то, чего я никогда раньше не видела.
В нем.
Но видела в кое-ком другом.
Невольно отшатнувшись, я дернулась в сторону и, проехавшись попой по шелковым простыням, которые были такими скользкими, что хоть санки доставай, едва не грохнулась с кровати. Макс сориентировался мгновенно. Рванув вперед, он в последний момент подхватил меня под спину, останавливая падение.
Мы замерли.
Я — у него на руках, словно кукла, вцепившись в воротник тонкой светлой кофты. Он — нависший надо мной, словно утес над морем. И так же, как и каменная гряда останавливает движение воды, он остановил меня.
Глаза Макса вспыхнули и засияли, подобно небольшим солнцам, вот только эти солнца были голубого цвета. И со дна его зрачков на меня взглянули два вертикально вытянутых желтых глаза, демонстрируя чужую личность и чужую волю.
— Смотри на меня, — приказал он и в его голосе послышалась далекая мелодия, навевавшая мысли о давно истлевшем и обратившемся в прах древнем городе, который ныне — лишь пара десятков строк в учебниках по истории. — Смотри на меня внимательно.
Дрожь ужаса прокатилась по моему телу.
— Значит, — с трудом вымолвила я, страшась даже моргнуть. — Морин недалеко уехала.
— Верно, — кивнул Макс. А Макс ли? — Она меня предала, ведьма паршивая! И заплатила за это…
— Где она? — мои руки помимо воли стиснулись, отчего ткань под пальцами угрожающе затрещала.
— Мертва, — равнодушно проронил Макс, приближая свое лицо к моему. Но пугало не это, пугало то, что он смотрела на меня, а ощущение было — будто заглядывает в самое сердце и видит то, о существовании чего я и сама не знала.
Я еще не успела начать воспринимать Морин, как часть своей семьи, а уже потеряла её. Стало грустно. Она не должна была умереть. И все же — теперь её нет, потому что в словах Макса, а может быть и не Макса вовсе, а Змея, который теперь был внутри моего бывшего друга я не сомневалась.
Ные эти двое были одним целым. Вот, почему некоторые его повадки показались мне новыми, совершенно ему несвойственным.
— И как, вы теперь мыслите вместе или по отдельности? — не смогла не спросить я.
— Когда как, — качнул головой бывший друг и ловко переложил меня на подушки, на которых лежать было несравнимо удобнее, чем болтаться в воздухе на одной лишь мужской руке. — Иногда вместе, а иногда по отдельности.
— А идея покромсать меня на куски принадлежала тебе-Максу или тебе-Змею? — прямо спросила я.
Взгляд его потемнел и наполнился чем-то очень нехорошим. Прикоснувшись к моему плечу, на котором кожа вокруг месте разреза была красной, припухшей, вздутой, он нежно пробежался кончиками пальцев по кровавой корке.