"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Мирные переговоры принц отверг, заявив, что договариваться он будет в столице Ссарацастра Вьенбанге, и как тот, кто ею владеет.
Через пару недель после обескураживающего ответа от отца на Чанильтосинда ночью напал грабитель. Но, когда изгнанник, который трусом-то не был, выхватил меч, грабитель убежал, обронив тяжёлый кошелёк. В нём было пятьсот золотых. Чанильтосинд понял, что это от отца и что отец на самом деле не совсем от него отказался. Открыто помогать он никогда не будет, пока Чанильтосинд не смоет свой позор. Но как его смыть? К принцу теперь даже подступиться будет нельзя, так что убить его нереально. Значит, остаётся добиться чести и славы где-то в других царствах. А деньги были к месту: средства агашца стремительно таяли.
Через месяц после занятия столицы Кратавело и полной капитуляции Рачало Атар начал призадумываться. Если со степняками и агашцами он сыграл на полной ломке всех их военных канонов, то здесь с ним "играли не по правилам". Вроде бы совершенно неэффективные, но постоянные и неожиданные вылазки маленьких отрядов начинали производить впечатление укусов докучливых кровососов, от которых всё тело покрывается язвами и могут начаться самые страшные болезни. Некоторые отряды уходили затем во внутренние районы Ссарацастра, а некоторые буквально растворялись в воздухе. В соседних деревнях жители хмурые, но якобы мирные, и никогда не узнаешь, кто же из них ночью садится на коня и мчится к месту сбора, чтобы утром опять быть у себя на участке. В одной из деревень он перенял опыт шжи: будучи полностью уверен, что напавший на его бойцов отряд в значительной степени вышел из неё, он собрал суд и приговорил деревню к децимации. Отобрали одну десятую дворов (правда, не по жребию, а по впечатлению, кто наиболее зло смотрит или наиболее хитро себя ведёт, стремясь очищать дворы не поодиночке, а по нескольку рядом лежащих). Всех мужчин убили, дворы заселили, какие побогаче, старками, остальные ихланами. Но другие деревни это не остановило, а людей на заселение всех деревень у Атара просто не было. Он уже подумывал: не попросить ли у Урса столь удачно замирённых им лазанцев в качестве военных поселенцев. Но это было как-то стыдно, да и лазанцы ещё не прошли проверку временем.
В Ссарацастре дальше всё пошло по классическим военным канонам. Заняв узкие и на первый взгляд наилучшие для обороны места, армия Ссарацастра лишила себя подвижности. Две недели Тлирангогашт готовился к прорыву обороны Он повсюду разослал разведчиков и велел соблазнять местных жителей большой наградой, если покажут пригодные для коней обходные тропы. А чтобы не завели в засаду, у таких приказал арестовывать семьи и предупреждать, что все от мала до велика будут распяты при попытке обмана.
Проводник нашёлся, и Тлирангогашт, вспомнив действия отца по крови в огненном сражении с Ляном Жугэ, лично повёл отряд конников в тыл врага. За ними двинулась пехота, а часть её осталась по другую сторону перевала под началом княжича Тикотона, побратима принца, с наказом ударить, как только ссарацастрцы начнут уходить. Конники наскочили на ничего не ожидавший разъезд, рутинно патрулировавший дорогу, по которой доставляли провиант, и захватили обоз, шедший к защитникам. Кое-кому дали убежать на перевал. С перевала помчались горцы отбивать обоз и уничтожать наглых захватчиков, влезших в тыл. Первый натиск отбили конники, второй уже конники вместе с пехотой, а затем всё войско горцев стало разбегаться. Остатки его сдались: с фронта на них шла вторая группа пехоты, немедленно выбившая слабый заслон с перевала и теперь настигавшая горцев.
На два дня раньше другой из перевалов стали громить из катапульт, в день вылазки Тлирангогашта подбавили греческого огня, а затем пошли на штурм под руководством Линтиронта Логимского. Вторая группа тоже откатилась, и третьей осталось лишь спешно отступить со своего перевала, чтобы не быть отрезанной и принуждённой к гибели или позорной сдаче.
После этого основная часть армии царя царей рассеялась по своим уделам. И принц подступил к столице.
Вьенбангу был предъявлен ультиматум: три дня на размышление, чтобы сдаться. В случае сдачи всю казну нужно отдать, всё имущество поступает на три дня в распоряжение победителей, но жизнь, свободу и недвижимое имущество все жители сохранят, кроме сотни женщин, которые будут иметь право забрать победители. А иначе всех ждет смерть или рабство. На глазах у столицы начали изготавливать осадные орудия, ещё несколько сумели доставить через перевалы в разобранном виде.
Через три дня столица не сдалась, но затеяла переговоры, стремясь хоть чуть-чуть смягчить условия сдачи. Тогда в город полетели первые огненные снаряды, и на следующий день послы столицы подползли на коленях с верёвками на шее, моля принца повесить их за упрямство и промедление, но пощадить город. Принц, уже немного освоившийся с агашскими нравами, собственноручно прошёлся по их спинам плетью, после чего простил и принял сдачу на заранее высказанных условиях. Сотню девственниц и красавиц, достающихся победителям в собственность, он разрешил отобрать самим жителям города, предупредив, что, если будут утаиваться самые красивые, то заберёт по своему выбору ещё сотню. Правитель города нижайше попросил Тлирангогашта принять свою дочь в наложницы, а самую красивую из его жён в служанки, и пришлось на это согласиться.
Барон Таррисань на границе степи подвергал тораканов ужасам той войны, которую они привыкли вести сами. Он совершал набеги на их стойбища, угонял скот, слуг, рабов, женщин, детей. А крестьяне просто перебегали к нему либо присоединялись к его отряду. Обессилевшие тораканы ответить как следует не могли: у них начались внутренние раздоры.
Партия мира становилась постепенно всё более сильной. Дополнительными аргументами для неё стало, что соседи, пока ещё не начиная полномасштабной войны, активизировали набеги. Единичные набеги ватаг молодежи были в обычае у степняков, такие инциденты обычно решались затем ответным набегом и личной встречей ханов. Но сейчас сил на ответные набеги практически не было, и соседи начинали всё более наглеть. Скоро тораканов начнут терзать со всех сторон и просто порвут на клочки.
Но сторонники войны просто не слушали никаких резонов. Они кричали, что на них долг крови, что не может быть, чтобы горожане долго продержались против степняков, а трусость стариков, желающих мира, мешает победить. Они вспоминали подлое нападение старков на отпущенных пленных, кастрированных беков. Их ещё больше возмущал уход крестьян, но обходиться с оставшимися крестьянами лучше они не желали. Начались стычки между сторонниками двух партий и кровная месть внутри племени. Старейшины со всего племени сочли за благо поставить батыров лицом к лицу, заставить их поклясться в том, что ни у кого нет долга крови по отношению к своим соплеменникам, а кто восстанет против этого, станет кровником всех батыров племени. Из-за раздоров долго не могли собрать курултай и поднять нового хана.
Но курултай начался с драки, в результате которой сторонники войны, пользуясь своей физической силой (в основном это были молодые батыры) просто выгнали с курултая всех сторонников мира и подняли своего хана. После этого все оставшиеся напились кумыса и араки, как полагалось по обычаю, и легли спать. Храбрости у военной партии было много, да ума мало.
Таррисань, прослышав от бека Тёрикиня, возглавившего мирную партию среди тораканов, что сторонники войны до конца прогнали "трусов" с курултая, взял его проводников и ночью напал на стойбище, где происходил курултай. Выскочившего из своей юрты голым, но с мечом в руке, вновь избранного хана он зарубил лично. Так что теперь на счету барона оказались три убитых хана. Батыров, беков и нойонов, не успевших сбежать, перебили. Простых нукеров и людей угнали в плен.
Лишь после этого на новом курултае тораканы подняли ханом сторонника мира, молодого батыра Улугая. Он был одним из немногих спасшихся после разгрома в битве, несколько раз доблестно отбивался, а потом столь же доблестно бежал при набегах старков. (В этом предложении нет иронии. У степняков умение вовремя бежать весьма ценилось, если сочеталось с несомненной храбростью в битве.) Тот немедленно отправился с десятком отличных коней и десятком красивых девушек просить мира у царя Атара.