"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Чунга вместе с двумя разведчиками: Оном Атокарсом с псом Луиром, лазанцем Курктадже — направили через самый неудобный, но лежащий на прямой дороге, перевал. Тут сова впервые отличилась, указав в горах затаившихся вверху стрелков. Бывший бандит Он вместе с Курктадже забрались незаметно для ничего не подозревавших арцхан на скалы с тыла и перестреляли засаду, захватив неплохо оборудованную пещеру с запасами провизии. А Чунг тем временем демонстративно кипятил чай и пил вино внизу, отвлекая внимание.
Передав с совой донесение об обнаруженном убежище стрелков, троица двинулась дальше.
Перейдя через перевал, разведчики заметили подготовленное большое убежище, но, судя по всему, горцам надоело сидеть и караулить дорогу, по которой так никто из врагов и не пошёл, и они удалились, оставив пару стрелков вверху.
А затем разведгруппа спряталась в кусты, потому что по дороге кто-то ехал, напевая песенку. Это оказался График, мальчик лет тринадцати из деревни Мецамор. Он спокойно трясся на осле, который тащил на себе ещё два тюка. Подростка остановили расспросить. Запах из тюков был притягателен для лазанца. Он сразу выдал:
— Продашь табак?
— Бери, дорогой! — ответил График. — Всё равно везу продавать.
Сразу всё стало ясно. Несмотря на войну, торговля со Ссарацастром не прекращалась. Лишь Чунг тихо сказал товарищам:
— Не нравится мне этот пацан.
— Мой пёс не беспокоится, — ответил Он. — Значит, вражды в нем нет.
Курктадже сделал из коры лодочку для остатков своего табака, очистил кисет, запустил полную горсть в тюк, набил кисет до краёв и дал Графику медяк. Тот с радостью взял плату и поехал дальше.
Лазанец набил трубку старым табаком, чтобы не разнесло ветром, выкурил, и решил всё-таки попробовать новый. Набил им трубку и довольно проговорил:
— Добрый табак! Хороший табак! Отличный табак!
Через пару минут он вдруг вынул трубку изо рта и возбуждённо затараторил, ещё наполовину потеряв свой бедный старкский:
— Отличный табак! Три медяка! Взял один и улыбнулся! Враг он! Войско приведёт!
Осознав наконец, что говорит Курктадже, Он схватился за голову:
— Чунг, я дурак! Я тот ишак, на котором График едет! Ты был прав! Прячемся и следим за дорогой.
Через несколько часов по дороге потянулся довольно большой отряд, который вёл График. А предводительствовал отрядом сам царёк Ицка, печально знаменитый Цацикот. В том месте, где видел разведчиков, График показал на дорогу и заговорил. Издали не было слышно, о чём. Но вглубь зарослей арцхане не осмелились сунуться: разведчики исчезнут, а если кому-то не посчастливится их найти…
— Как предупредить наших? Я ещё раз осёл! — тихо сказал Он. — Мой брат Осс в основном войске!
Он быстро написал донесение на тонком пергаменте, прикрепил его к ошейнику пса.
— Луир, Осс! — скомандовал Он.
И умный пёс исчез в кустах. А Чунг послал условным свистом сову следить за псом, несмотря на то, что был день: пасмурно, и сова неплохо сориентируется. Хозяин знал, что подзовёт обратно немым свистком. Сова вернулась сама через два часа с клоком шерсти Луира в клюве. Он Атокарс беззвучно заплакал:
— Не успел Луир проскочить перевал. Они мне за него заплатят! И этот График первым!
Чунг понял, что злобы у мальчика действительно не было. Он спокойно и навсегда считал захватчиков сраками, нелюдями, к которым нельзя испытывать никаких эмоций.
Похвалив и покормив сову, дав ей передохнуть, Чунг привязал к лапе своё донесение и дал ей условный свист: лететь на сигнал Асретина. Сова исчезла в ночи.
Асретин, который тем временем прошёл две третьих пути к перевалу и рассчитывал преодолеть незанятый перевал завтра к обеду, вышел из палатки и решил всё-таки посвистеть в этот дурацкий немой свисток. Через полчаса прилетела сова. Прочитав донесение, Асретин заругался:
— Всех разведчиков, командиров и горцев-скалолазов ко мне!
На следующее утро отряд Асретина долго пил чай и вино и завтракал. Лишь увидев сигналы зеркалом с обеих сторон дороги, он двинулся вперёд в пешем строю и в полной броне. Лошадей оставили сзади под охраной маленького прикрытия.
Арцхане подготовились основательно. Ранним утром скалолазы перерезали и перестреляли тех, кто готовился обрушить на головы старков камни и отрезать им путь к отступлению. Полностью бесшумно сделать это не удалось, арцхане услышали крики и попытались послать на скалы новый отряд, но тот попал под обстрел и не осмелился двинуться дальше. А железная колонна надвигалась. И вдруг она остановилась. Настало время использовать ещё одно секретное оружие Империи. Арцхане прятались за поворотом и в укрытиях, и ждали приближения врага, чтобы обстрелять его. Цацикот был уверен в победе, одно только жаль, что не разгром будет! Он не знал, что разгром уже близок, но его войска.
Старки начали обстрел огненными стрелами, чадящими каким-то дымом. То же самое стали делать и скалолазы. Арцхане вначале засмеялись, но едкий дым заставил их кашлять, укрываться становилось невыносимо, и они решили атаковать, полагаясь на численное преимущество и на то, что навалятся сверху. Но тут на них обрушился град обычных стрел и болтов, а непробиваемая стена тяжёлой пехоты даже не дрогнула, когда на неё обрушился вал нестройно мчащихся с воинственными воплями арцхан. И горцы побежали. Старки, перебравшись через завалы трупов, помчались за ними, а менее тренированные в беге лазанцы остались добивать раненых и захватывать пленных и добычу. Перейдя через перевал, старки ещё некоторое время преследовали арцхан. Те бежали медленнее, но, будучи настигнуты, поворачивались и сражались до смерти, что спасало остальных. Пленных было мало: человек десять. Старки ополовинили отряд Цацикота ценой потери всего одного гражданина.
График, не сообразивший бросить осла и сбежать при первых признаках неудачи, попал в плен.
Асретин приказал подвести коней, но затем раздумал двигаться дальше.
— Соберите добычу и пленных! Нас уже ждут в деревнях, и незачем терять людей. Мы их и так здорово побили. Возвращаемся. На перевале мы теперь свою заставу поставим. Пусть набегами промышляет этот разбойник Однорукий!
И отряд пошёл домой. Лазанцы были недовольны.
— Однорукий бы нашёл, где и с какой стороны атаковать, хоть бы его сто раз ждали! А этот побоялся идти дальше!