"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Таррисань заметил, что хозяин очень внимательно и повелительно глянул на сестру, та засмущалась и слегка кивнула. Граф незаметно посмотрел на Асретина и остался очень недоволен: тот явно очарован прелестью Тюниры и глаза его стали слишком уж мечтательными… Надо было бы предупредить как-то простака-генерала о степных обычаях, но никакой возможности сделать это нет. А теперь и времени уже нет…
Из-за занавески вышли три женщины в бусах. Жены были без лифов, а сестра нагая. Батыр заиграл, слуги, которые были снаружи юрты, подхватили мелодию, и женщины стали плясать танец типа танца живота. Да, очаровывать степнячки умели великолепно… Асретин таял на глазах, двое других гостей нащупывали в поясных мешочках очередные подарки. А батыр поглаживал свою рыжую бородёнку и незаметно улыбался.
Танец закончился. Асретин достал из кошелька серьги с бриллиантами, но тут Тюнира как-то отчаянно, но вместе с тем нерешительно, подошла к нему и поцеловала его, сказав: "Я отдаю себя тебе всю и на всю жизнь". Ошеломлённый генерал ответил на поцелуй и сжал её в объятиях. А Тюнира радостно улыбнулась и вновь его поцеловала, прижавшись к нему всем телом. И вдруг она выскользнула, как змея, и убежала за занавеску.
Таррисань понял, что его боевой товарищ и почти что друг попался. Этот ритуал у степняков был сродни старкскому ритуалу священного брака, когда невинная девушка могла на свой страх и риск предложить себя юноше для нерасторжимого и в высшей степени почетного брака. Но юноша мог отказать, и тогда девушка превращалась в низкую шлюху, а юноша подлежал трёхлетнему строгому покаянию. Таррисань слышал от степняков легендарные истории о женском вызове. В отличие от старков, его могла бросить не только невинная девушка, но и любая красивая свободная женщина безупречной репутации. У мужчины было два способа отказать. Один из них, аналогичный старкскому, почти никогда не употреблялся, поскольку приводил к мести всему роду избранника, более тяжёлой, чем кровная. Второй был почётным. Надо было успеть до поцелуя вручить женщине подарок и сказать ритуальную фразу: "Красота твоя заставляет моё сердце вырваться из клетки ребер, но долг и честь удерживают его там". Более того, после этого считалось почти необходимым провести пару ночей с женщиной, чтобы доказать, что она действительно поражает своей красотой и лишь другие обязательства мешают браку. Такой исход не позорил никого из участников ритуала и их родичей, но калым за женщину резко снижался. В отличие от старков, заключённый по такому обряду брак не был нерасторжим, но считался одним из почётнейших и крепчайших.
Так что теперь считалось, что Асретин принял предложение брака и, более того, уже побывал в теле невесты. После этого эпизода ошеломлённые гости распрощались, а хозяин отправился провожать их до границы и возвращаться к своему разъезду. Таррисаня хозяин отдарил невзрачным камешком, который в руке казался странно тёплым.
— Мой дед, великий батыр и нойон Улучин передал его моему отцу, а он перед смертью мне и завещал эту древнюю драгоценность подарить великому воину. Она помогает одному человеку в роду, так что мы больше не могли ею пользоваться. Если второй попытается использовать силу камня, то род захиреет и вымрет. Камень нужно держать в левой руке, когда она не занята, когда ты не болен и не спишь и когда рядом нет женщин и детей. Брать его туда, где спят, нельзя. Нужно оставлять под открытым небом, но, конечно, можно в чём-либо тонком, пропускающем воздух, свет и дождь. Я шёлковую сумку с камнем на каждой новой стоянке вешал на верхушку шеста главной коновязи. Если камень попытается взять обычный человек, не герой, он не сможет иметь дела с женщинами либо будет зачинать выродков. А потомство героя станет лишь крепче. Продавать камень нельзя. Если кто-то его украдёт, вор поплатится. А если захватит в честном бою, сила камня удвоится.
Графу осталось лишь поблагодарить за необычный подарок и подивиться в душе, — будет ли он на пользу?
К заходу солнца добрались путники до заставы, где их давно уже ожидал пир. Выйдя вместе с Асретином "полюбоваться лунами", Таррисань сделал ему выговор:
— Влип ты, барон! Ведь по всем обычаям степняков ты принял предложение жениться. Пойти на попятную теперь будет позором не только для тебя, но и для всего твоего рода и для нашего народа, что степняки считают единым племенем.
— Не влип я! — обиделся Лан. — Ты, граф, разве не видел, как я на неё смотрел? Так что это я её выбрал, и жениться мне будет лишь счастьем!
— О счастье можно говорить, когда семь лет с женой проживёшь, — иронически ответил поговоркой Убийца Ханов. — Ты что, разве невинный юноша? До сих пор не понял, как женщины нас заставляют поверить, что мы их сами выбрали. Красавица-то она красавица, и, кажется, ты ей действительно очень нравишься. Но ведь в браке, особенно у знати, это не главное. Вроде бы вторую жену тебе ещё можно будет брать, это не совсем наш священный брак. Вот и поучу тебя немного правилам. Прежде всего, нужно спросить мнения сюзерена. Далее, необходимо сообразоваться с тем, что брак даст для всего твоего владения, а не только для тебя. Жена должна быть равна тебе по достоинству, а ещё лучше, если немного повыше. Род её не должен вырождаться, но здесь такой опасности нет. Она должна быть твоей помощницей не только в управлении хозяйством, но и в политических делах, поддерживать твой престиж в свете. Вот и подумай, равный ли брак, очень ли будет доволен наш царь, и какую пользу он принесёт твоему лену? А для горячих объятий гетеры и художницы есть.
— Не учи меня, друг! — проворчал Асретин, только сейчас осознавший, что он действительно попался и обратного пути нет. — Я доволен тем, что женюсь на Тюнире, да и брат её — наш искренний друг.
— До тех пор, пока ему не покажется, что тораканы восстановили свои силы, обучились у нас всему, что необходимо, и момент для войны удобный. Вот тогда он и ударит нам в спину… — уточнил граф.
Про себя граф подумал: "Готов поспорить на тысячу золотых, что Карабай теперь будет всячески укреплять личную дружбу с этим наивным генералом. Он побратается с ним, а может, ещё и своих друзей привлечет к побратимству. Он придёт вместе со своими лучшими людьми служить под знаменем Асретина. Он будет действительно храбро драться и окажется верным союзником в ближайшей войне. Он будет при каждом удобном случае приглашать побратима к себе, очаровывать его степными обычаями, честью и доблестью степняков, красотой их женщин. И в тот момент, когда мы вновь столкнемся с тораканами, меч Асретина будет неохотно выходить из ножен. А его жена будет напоминать о родичах и верных друзьях, что стоят в другом военном строю. Словом, батыр — незаурядная личность. Вождём восстания станет. Или даже ханом его сделают. Надо будет внимательно следить за Карабаем и посильнее сдружиться с этим простодушным Ланом, чтобы его совсем не опутали".
А в степи брат успокаивал плачущую сестру.
— Я не знаю… Мне страшно уезжать из степей. Мне стыдно, что я так легкомысленно повела себя с гостем. Он поглядел в мои глаза, и меня как будто всю жаркой волной охватило. Я обо всем забыла. И о… — сестра мысленно схватила себя за язык: чуть не проговорилась о любовнике-нукере.
— Ты думаешь, я слепой и не видел, что ты Кяризиня впустила в себя? Но разве он достойная пара тебе? Разве это была любовь? Просто лёгкое увлечение от тоски, чтобы смыть горечь утрат. Так что всё правильно: ты увидела достойного твоей любви, с кем ты, моя дорогая сестра, можешь быть счастлива. А вела ты себя прекрасно.
Но тут сестре пришла на ум ещё одна мысль: "Если Кяризинь вызовет Асретина на честный бой, Асретин убьёт его. А если нукер убьёт соперника из-за угла, то опозорится. Но ведь кто-то из них всё равно умрёт! Как плохо!" И она прошептала брату:
— Кяризинь будет мстить!
— Его завтра здесь не будет вообще.
— Да ты что, брат! — ужаснулась сестра.
— Цветок семьи нашей, не то, о чём ты подумала. Я его отошлю служить великому воину Однорукому, и ему будет сейчас не до мести. А затем всё забудется, и у него тоже.
— Ты мудрый, брат. Ты мог бы править не только нашим куренём.
— Молчи, сестричка! Такие вещи не говорят вслух. А если когда-нибудь твой муж станет стыдиться, что ему пеняют на худородность жены, можешь в шутку сказать ему, что однажды утром он может проснуться в объятиях сестры хана, — и брат улыбнулся.
Если бы Карабай был натренирован в многоуровневом мышлении, как Высокородные из Империи, он бы рассудил про себя: "Да, задатки властителя во мне есть. Очень люблю сестру. Но, пытаясь сделать её счастливой, ни на мгновение не забываю об интересах рода и племени и о далёких расчётах". А так он лишь подумал: "Ближе к свадьбе надо будет с ней серьёзно поговорить, как вести себя с мужем".
На следующее утро нукер прискакал к заставе. На поводу он вёл прекрасного коня.
— Однорукий, наш батыр шлёт тебе аргамака. Имя его Бунчук. А меня, потому что ты говорил ему о желании иметь под своим знаменем нашего бойца, он послал служить тебе.
— А сам ты хочешь мне служить, воин? Как твое имя?
— Кяризинь, великий герой. Я от радости места себе не находил, когда представил себя идущим в набег под твоим стягом или стоящим в строю вблизи такого знаменитого воина.
Урс задумался. О таком желании он даже не заикался. Но для гостеприимного хозяина, видимо, важно было побыстрее, подальше, с почётом и на длительный срок отправить нукера. Придётся отплатить услугой за подарок.