"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Ярек расхохотался.
– Да я сам не сразу понял, что попался на крючок. Меня тянуло к тебе, а почему, я не мог понять. Когда та жердь заигрывала с тобой за столом, мне хотелось его удавить.
– Да ты даже не смотрел в мою сторону, – удивилась я.
– Это ты не смотрела в мою сторону и пряталась за эту кадушку Яровую. Потом твоя шутка с камнем, строптивая девчонка. После танца я твердо решил честно жениться. Я забыл обо всем: о наследстве, Монике, своем старом предложении. Ты была бедной, ну я думал тогда, что ты бедная и не так родовита, как я, а значит отец разрешения на брак и с тобой не даст, получить разрешение, в обход семьи, можно и от короля, но только в одном случае. Сама понимаешь – в каком. Посвятить тебя в свой план я не мог, ты бы ни за что не согласилась.
– Конечно нет, – подтвердила я, – за мною же стоит честь рода.
– Тогда я решил состряпать все и без твоего согласия. Прости, это было жестко. Но я чувствовал, что тоже тебе нравлюсь.
– Какое самомнение, да я ненавидела тебя, – высокомерно вздернула я нос.
– Да, поцелуй был очень ненавидящим, я чуть узлом не завязался.
Я опять удивленно вскинула брови, он погрозил мне пальцем как нашкодившей проказнице, и мы начали страстно целоваться.
– Я тогда с трудом сдержался, чтобы не исполнить супружеский долг раньше свадьбы, потому что, если бы король не согласился, мне нужно было бы открыться в своей уловке, чтобы восстановить твою честь. Но король все понял и дал добро. А потом мы приехали домой, и я пришел к Монике в дом и честно признался, что встретил другую, попросил прощения, она расплакалась, мне стало стыдно, ее мать орала на меня, хотела вцепиться в волосы, Баньков с трудом оттащил ее, она сыпала страшными проклятьями… Я ушел, а Моника… она хотела…
– Я знаю.
– Я не говорил тебе ничего, не желал тебя расстраивать. Я действительно написал ей письмо, но не то, о котором ты думаешь. В письме я еще раз просил прощения, желал ей счастья. И вместе с письмом отправил солидное приданое, и даже начал уговаривать отца, выделить Баньковым плодородные земли у северного ручья. К моему удивлению, отец не возражал. И мне казалось, я загладил вину: Моника – состоятельная невеста, но не все измеряется деньгами. Проклятье стало сбываться. Появилось это письмо. Ты поверила ему, а не мне. Я был в ярости, конечно, его состряпали Баньковы, сличая с моим почерком. Я хотел прогнать их прочь, но сдержался. Я обидел их, они меня. Я искупил свою вину. Проклятье должно было отступить. Но им, как видно, было мало.
Ярек замолчал. Все так, все складно, но я видела их с Моникой. Кому верить: ему или своим глазам?
– Ярек, я люблю тебя, – прошептала я и замерла, ожидая ответа.
– Иди сюда, вороненочек, – потянулся он ко мне, целуя в висок, но так и не сказал такие важные для меня слова.
Глава XXVIII. В ожидании
Утром Яромир, в сопровождении своих людей, среди которых я распознала много знакомых лиц, повел меня в церковь. Встречные простолюдины почтенно кланялись, пряча косые усмешки и перешептываясь, а вот ровня – бояре в открытую отвешивали шуточки:
– Что, Ярослав Карпыч, уговорил вдовицу?
– Должно всю ночку уговаривал.
– Так долго ж терпел, где ж до утра-то продержаться.
Яромир помалкивал, обращая на зубоскалов меньше внимания, чем на назойливых мух. Да, в былую пору он бы уже полез за саблей.
Священник, крепкий мужчина средних лет с пышной русой бородой вдвое длинней, чем у моего муженька, встретил нас не ласково. Особенно брезгливо он взирал на меня, погрязшую в плотском грехе бабенку. Яромир напросился на исповедь и, оставив «невесту» и воинов в притворе, пошел беседовать с батюшкой. Назад отец Иоаким вышел заметно подобревшим, пригласил войти в храм, благословил и отпустил с миром. Всем было объявлено о венчании вдовы пани Ковальской с боярином Ярославом Груздем.
Как это восприняла великая княгиня, я не знаю, в свой терем она меня не звала, а я и не хотела туда являться. Первое время я проводила только дома в обществе старушек Феклы и Лукерьи. Пересмотрела вещи мужа, сама, отстранив служанок, подлатала его полушубок. Скоро зима, нельзя чтобы он, князь, драным ходил. А теперь, «женившись» на княгине, он и для местных стал князем, войдя в род более знатной супруги.
Яромир уходил на заре, забегал ненадолго пообедать и приходил поздно вечером. Но и этому я была безумно рада. Мы опять жили настоящей семьей. А еще у нас были ночи.
Постепенно я осмелела и стала выходить на торг, даже сдружилась с некоторыми боярынями и прошлась пару раз по гостям. А за окошком холодало. Речка Сосенка по утрам уже затягивалась тонкой ледяной корочкой, деревья теряли остатки скукоженной листвы, несколько раз срывался снежок, а потом и вовсе накрыл город пушистым покрывалом.
Люди заметно нервничали, все чаще с тревогой поглядывая на юг. На торгу пара лазутчиков, а может просто трусов, принялась мутить народ, призывая бежать, пока не поздно. Подстрекателей быстро выловили и по приказу Яромира тут же прилюдно повесили. Я до этого не видела мужа таким безжалостным, в имении он всегда заступался перед отцом за провинившихся крестьян или слуг, даже если их вина была очевидной, он пожалел даже Баньковых, растоптавших нашу жизнь. Но здесь все было по-другому. Он не мог перед угрозой приступа врага позволить жалость. И я его понимала.
Отряд Яромира состоял из трех десятков воинов, все они были обряжены по-местному и так же смешно старались тянуть слова, скрывая свое происхождение. Я привела двадцать воинов. По всему граду еще было около двух десятков ратников, к ним можно было выставить столько же пахарей, но обученных и вооруженных заметно хуже. В крепости имелось три пушки и с десяток пищалей. Маловато. Старый боярин Проняй пытался договориться с местными охотниками, выступить на стороне княгиня Анастасии. Но угрюмые северяне отнекивались, не говоря ни да, ни нет. Ссориться с Давыдовым градом им не хотелось, но и умирать за чужие интересы тоже.
Ров успели укрепить до того, как земля стала смерзаться непробиваемым ледяным пластом. Крепость затихла, ожидая беды…
Мы ждали этого дня, но, когда набатный колокол принялся мерно отбивать удар за ударом, у каждого в городце надрывно застонало сердце. Вот оно, началось! Оставив старух дома, я вместе с Богданом побежала на торг. Там уже собралась большая толпа. Среди воинов суетливо ходил и мой Яромир.
Забравшись на помост, где еще недавно болтались висельники, старец Проняй вещал последние новости. Напрасно Ярек с самыми дюжими мужиками последние дни пропадал на болотах, расставляя хитроумные ловушки, воеводы Юрьевичей не полезли напролом, а повели войско большим кругом, даже самые гиблые лесоградские топи теперь были им не страшны. Чужаков заметили северяне и прислали весточку предупредить – к утру следует ждать «гостей».
Княгиня Анастасия в скромных одеждах, без манист и перстней, спустилась с теремного крыльца с иконой, благословлять людей на бой. Воины по очереди подходили к ней, кланяясь, крестясь и припадая к иконе. Рядом отец Иоаким исповедовал желающих.
Последними за благословением стали подходить знатнейшие мужи. Так было принято: отправляешь людей на смерть, становишься в очередь крайним. Я видела, как скользили глаза великой княгини в поисках Яромира, как нежно улыбнулась она ему, милостиво кланяясь в ответ на его поклон. И не совестно ей при живом муже да с святой реликвией в руках хвостом вилять. Или мне от ревности все это кажется, вон она и другим боярам кланяется и шепчет напутственные слова. На меня Анастасия не взглянула ни разу, да я не в обиде, мне ее тоже не очень-то видеть хотелось.