"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Сейчас плац кипел. Кадеты и их родители покрыли его весь разноцветной толпой; шляпки женщин, белые и тёмно-синие кители офицеров, чёрные мундиры гражданских чинов, партикулярные платья обывателей.
На широченной лестнице серого камня уже стоял оркестр из старших воспитанников в парадной форме с золотыми галунами, рядом с ними – группа офицеров самого корпуса. Папа наклонился к Фёдору, быстро называя их по именам и чинам.
Чуть в стороне от остальных, на ступенях, стоял высокий худощавый подполковник, с острым лицом и впалыми щеками. Вот он на мгновение снял фуражку, открылись короткие густые волосы, наполовину седые, они стояли плотным
– Папа… пап, что это? – прошептал он. – Кто это?
– А, ты заметил, – кивнул папа. – Подполковник Аристов, более известный, однако, по прозвищу Две Мишени.
– Д-две м-мишени?
– Да. Ты разве не заметил? У него ж мишени на обеих щеках вытатуированы.
– Господи! – вырвалось у Фёдора, и он аж покраснел – ну точно как у няни Марьи Фоминичны вышло, стыд-то какой!
– Лихой командир, – одобрительно заметил папа. – Воевал в Туркестане, добивал последних работорговцев, освобождал наших пленников. По долгу службы – сам понимаешь, какой, – не раз бывал в Афганистане, как-то угодил там в плен к некоему варварскому племени, которое собиралось использовать его в стрелковом состязании, но сумел бежать, и его подобрали наши казаки из миссии в Кабуле. Только тсс! Никогда не спрашивай его об этом! Все делают вид, что никаких татуировок у него нет. Я слышал, что полностью свою историю он поведал одному лишь государю, вернувшись. Но офицер он замечательный. Если достанется в ротные командиры, считайте, ?еодоръ Алекс?евичъ, что вам очень повезло.
Подполковник Аристов носил на груди, как и папа, значок академии Генерального штаба – двуглавого серебряного орла на правой стороне кителя; а ещё пару орденов, медаль и (вгляделся Фёдор) знак окончания вот этого самого Александровского корпуса, куда поступал сейчас Солонов-младший.
Орденов у подполковника было два – белый крест Св. Георгия четвёртой степени, а рядом с ним, на красно-белой ленте – крест Св. Станислава с мечами. Эти ордена Федя хорошо знал, они были и у папы. А ещё у господина Аристова висела медаль «За оборону Харбина» и, надетая явно по случаю торжества, не просто полагающаяся по уставу сабля, а «золотое оружие», шашка с украшенными золотом ножнами и вырезанной на эфесе (знал Фёдор) надписью «За храбрость». На эфесе же был и алый темляк ордена Св. Анны четвёртой степени, который почему-то не слишком почтительно именовали «клюквой».
Федя невольно ощутил обиду. Подполковник с мишенями на щеках имел больше наград, чем папа!.. У папы не было золотого оружия и Анны четвёртой степени не было тоже.
Но потом обида прошла. Папа же всё равно самый лучший, а подполковник этот, надо понимать, хороший человек и дельный начальник, иначе папа бы о нём так не говорил. Наверное, да, хорошо оказаться у такого под командой!..
…Потом было ещё много обычной суеты. Примчались старшие кадеты с пятью «шпалами» и двумя угольниками на рукавах, со множеством значков и нашивок на парадных мундирах, принялись, словно пастухи, сгонять новичков в некое подобие строя. Вещи уже сданы в цейхгауз, и Фёдор тискал в потном от волнения кулаке папой подаренный карманный нож, единственное, что разрешили взять с собой.
Он глядел на других первогодков, высоких и низких, блондинов, брюнетов, шатенов и рыжих; кто-то растерянно озирался по сторонам, высматривая родителей в разноцветной толпе, в море фуражек, цилиндров и шляпок; мальчишки пониже и на вид слабее других настороженно косились на будущих товарищей; а другие, повыше и поплечистее, – напротив, глядели на других сверху вниз, словно уже пытаясь себя утвердить.
Фёдору это всё было знакомо, даже очень, и он знал, что не надо ни сжиматься в комочек, ни задирать нос. Стой просто, стой спокойно, глаз не прячь, не заискивай, но и не обижай никого – самое верное.
– Рота! – вдруг рявкнул подполковник Аристов, тот самый, с вытатуированными мишенями. – В одну шеренгу – влево – по росту – становись!
Он стоял спиной к мальчишкам на белой линии, прочерченной прямо на асфальте, вытянув левую руку на уровне плеча.
Конечно, тут же поднялась ужасная суматоха. Мало кто из кадет знал, как становиться в строй; знал Фёдор, знал, как оказалось, тощий Костик Нифонтов, ещё несколько ребят. Остальные же толпились, словно цыплята, вдруг оказавшиеся без наседки.
Первым к подполковнику подскочил и впрямь самый высокий кадет, в котором Фёдор сразу же опознал завзятого второгодника и обитателя «камчатки». Был он, наверное, на полголовы выше Солонова и плечи имел раза в полтора шире; вид лихой, «сам чёрт не брат».
После известной толкотни, торопливых «я тебя выше! – нет, я тебя!» седьмая рота кое-как построилась. Две Мишени терпеливо ждал, никого не подгоняя; однако, как только они подровнялись и замерли, резко шагнул вперёд, поворачиваясь к ним.
Теперь они стояли спиной к родителям и родне, лицом к корпусу, оркестру и строю офицеров-воспитателей, что выстроились там, сверкая золотом погон и ослепительной белизной кителей.
Из-за их спин показалась внушительная фигура в парадной генеральской форме: белые бакенбарды, высокий лоб и строгий взгляд, несколько ослаблявшийся, однако, солидным животом.
Генерал-майор Дмитрий Павлович Немировский, начальник корпуса собственной персоной.
Фёдор поспешил выпятить грудь и ещё больше развернуть плечи, как положено по стойке «смирно». Он ждал долгой и нудной речи, какие любил закатывать их директор гимназии, господин фон Бакен; однако генерал лишь крякнул, провёл ладонью по бакенбардам и, прокашлявшись, зычно начал:
– Молодцы-кадеты! Младший возраст, седьмая рота! Добро пожаловать! Добро пожаловать, новые александровцы! Будет трудно, обещаю, но будет и интересно!.. Вид у вас, вижу, бравый; уверен, знамени и звания нашего вы не посрамите. Слова тратить тут смысла нет, граф Суворов, непобедимый герой наш, воздух сотрясал не замысловатыми руладами, но залпами ружейными да пушечным громом! А сейчас, молодцы-кадеты, на знамя корпуса – смир-р-р-НО! Равнение на середину!.. Оркестр, марш!..
И оркестр от всей души грянул «Маршъ Александровцевъ»; печатая шаг, из-за угла главного здания показались парадные расчёты кадет с офицерами во главе.
Ух, как они шли, отделение за отделением, по четверо в ряд, в белых перчатках, с аксельбантами (серебристые у всех, кроме выпускного класса, у тех – золотые), «на руку» взяты короткие карабины, и знамя корпуса плывёт под звуки марша – алый косой крест на белом фоне, а в середине – золотой герб александровцев под чернокрылым двуглавым орлом.
Отделение за отделением, предводительствуемые своими воспитателями, шли кадеты, и, минуя новичков, дружно, со слитным лязгом, брали оружие «на плечо», делая равнение направо – то есть на них, новичков, первогодков!