"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Эх, Ира! — вырвалось у Жадова. — Совсем я тут запутался! Ясно всё так было, просто, а теперь ничего не поймёшь! И тебя послушаешь — права ты, и товарищи Троцкого — он прав. Все правы, а так не бывает! Не-ет, пойду к Благоеву, буду-таки на Южный фронт проситься. Там всё просто. Наши, не наши — вот и всё.
— Значит, поедем с тобой на фронт, — невозмутимо сказала Ирина Ивановна.
— Со мной? — глаза комиссара вспыхнули. — Так, может, мы… может, нам…
Ирина Ивановна улыбнулась — одними губами.
— Не гони лошадей, товарищ начдив-15. Всё
К Рождеству великий город, Петра творенье, почти что замер. Рабочие, особенно не с крупных заводов, массами стали подаваться по деревням, к родне. Пришлось усиливать (и часто менять) охрану новой границы с независимой теперь Финляндией — «бывшие» так и норовили улизнуть туда, всеми правдами и неправдами, вывозя с собой драгоценности, золотые монеты, всё, что могли унести на себе. Контрабандисты и проводники обогащались, как не мечтали никогда никакие купцы-скоробогачи.
Уезжали и «эксплуататорские классы», и университетские профессора, и инженеры, и… Правда, уезжали, конечно, не все. Очень и очень многие оставались, несмотря ни на что.
Рождественские службы были как всегда многолюдны, однако вот Святки, что последовали за ними, оказались невеселы. Народ в очередях костерил на чём свет стоит новую власть, отвечавшую только «разъясняющими текущий момент» статьями. В нехватке продовольствия винили всех: крестьян, «поддавшихся частнособственническим инстинктам и пережиткам», железнодорожников, «не осознающих серьёзности положения и требующих повышения пайковых норм», артельщиков — лесорубов и углежогов, снабжавших Петербург топливом; низовые партийные комитеты, «провалившие пропагандистскую работу»; отдельной строкой, разумеется, бичевались «агенты проклятого царизма» и «поддавшиеся на их посулы враги народа».
Спустя три дня после Рождества, под самый Новый год, красные части начали движение к Юзовке и Луганску. Эшелоны двигались от Харькова, не встречая никакого сопротивления; на рубеже Северского Донца их якобы поджидала «царская армия».
Города Донбасса замерли, ощетинившись во все стороны штыками. Ни нашим, ни вашим; рабочие советы вроде как «взяли власть», но вот подвоз продовольствия оставался в руках «царских сатрапов», а богатые села без восторга слушали большевистских агитаторов.
Несмотря на снег и метель — север слал на юг этой зимой щедрые подарки — сразу восемь дивизий, сформированных из лучших, «революционных» частей старой армии перешли в наступление.
Перешли в наступление… За белой пеленой вставали цепи в долгополых шинелях, шли, наставив штыки; тащили пулемёты, поставив их на салазки. Без боя заняты были Славянск и Краматорск, авангарды приблизились к Юзовке, с севера приближались к Луганску. Конные дозоры «белых» откатывались на юг, не ввязываясь в серьёзные бои.
«Белых» — потому что наискось зимних папах они носили широкую белую полосу. А вот привычных золотых погон видно не было — вместо них появились непривычные красно-чёрные, хоть и с теми же просветами-звездочками, как и на старых.
«Правда» захлёбывалась от восторга, перечисляя города и городки, занятые красными.
«Наши войска под командованием товарища Антонова-Овсеенко уверенно продвигаются на Юзовском направлении… Нашей конницей занято Барвенково… Павлодар в наших руках… Так называемые „гетманцы“, обманывающие украинский народ, разбиты под Полтавой, отдельный корпус нашей армии продвигается к Киеву… „Дни кровавого царского режима, рассчитывавшего найти прибежище в Тавриде, сочтены“, как заявил товарищ Троцкий…»
В Петербурге, Москве, на Урале — повсюду шла полная национализация промышленности.
Английское, французское и немецкое посольства сделали пока очень вежливое, но совместное «представление» «обладающему фактической властью правительству на территории бывш. Российской Империи» — «конфискация имущества подданных держав-заявительниц недопустима».
После этого немецким фирмам и впрямь стали выплачивать компенсации, причём золотыми рублями. Об установлении Советской власти в прибалтийских губерниях никто уже и не вспоминал — там стояли германские войска, а в гаванях Либавы, Пернова и Ревеля со всеми удобствами разместились броненосцы Флота Открытого Моря.
Комиссар Жадов и Ирина Ивановна Шульц по-прежнему оставались «при ВЧК». Охраняли склады, следили за порядком и настроениями в столичном гарнизоне, а также и за всеми иными отделами, включая неугомонного Яшу Апфельберга.
А при ЦК меж тем тоже создали «комиссию по делам печати», немедля выпустившую предписание «ограничить буржуазную печать в предоставлении бумаги и типографий». Печатники немедля забастовали, под лозунгами «не желаем помогать контрреволюции».
На следующий день в Петербурге вышли только «Правда» с «Известиями».
Благомир Благоев появился на службе чернее ночи.
— Ирина Ивановна, — остановил он её в коридоре. — Вам я доверяю больше всех.
— Я польщена, Благомир Тодорович. Но что…
— Южный фронт пошёл в наступление. Если оно будет хоть сколько-то успешным, позиции ленинской группы укрепятся, колеблющиеся и выжидающие в ЦК присоединятся к ним. Начнется «физическое уничтожение эксплуататорских классов», Россию зальют кровью, подорвут её силы — надолго, если не навсегда. Мы хотели создать справедливое общенародное общество, а не диктатуру кучки идеалистов.
— Что я должна сделать, Благомир Тодорович?
Благоев помолчал. Взгляд его оставался тяжёл, он словно мучительно колебался.
— Главный удар будет нанесён через Славянск и Краматорск на Юзовку с выходом к Мариуполю. Если добровольцы займут город, острие наступления будет повернуто западнее, в обход жилых кварталов и промышленных зон. Области северной Таврии и Крыма, где у бывшего императора сильна поддержка, окажутся отрезаны от казачьих областей Дона и Кубани. В ударной группировке пять укомплектованных дивизий, но фланги слабы. Там обычные солдаты бывших запасных полков. Далеко не все из них жаждут положить жизни на алтарь мировой революции.