"Фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
— Почему прописки нет? И что в нашей области делаешь? — начал гвоздить он стандартным набором вопросов присмиревшего незнакомца, успевшего к этому времени в сотый раз проклясть себя за свой длинный и невоздержанный язык.
— Так... я... это... — замямлил «рабочий человек», даже слегка присев от такого напора. — К корешу еду. В Чижовку. Он подтвердит, — палец указал на Швеца. — Я ещё у него дорогу спрашивал.
Полицейские посмотрели на Антона, однако тот равнодушно пожал плечами, а после уточнил:
— Документы предъявить?
И было в его лице что-то такое, насквозь знакомое, что служители закона только рукой махнули, при этом уточнив:
— Да не надо... Вы из командировки домой?
— Угу.
— Гражданин лишнее
Отрицательный кивок.
— Нет, просто борзый не по масти. Никакого уважения к окружающим.
— Ясно. Разберёмся. И это... тут ничего не покупайте. Вон, за углом, там пирожковая нормальная, не отравят. Только кофе не берите — помои, — один из патрульных счёл необходимым поделиться знанием вокзальных тонкостей с незнакомым коллегой (и как сразу не признали? С их то опытом! Наверное, чудаковатый внешний вид с толку сбил) — А ну пройдём! — это уже мужичку.
Решивший ни к месту повыделываться дурак с кряхтением, постоянно всё роняя, под грозными взглядами полицейских кое-как собрал свой многочисленный груз, и патрульные вместе с задержанным растворились в шумной толпе.
Антон проводил их взглядом человека, достойно выполнившего свою работу.
— Ты бы хоть стрижку свою осовременил. Такие зачёсы теперь почти никто и не носит. Оригинальничаешь... — наконец соизволил заговорить Сергей, до этого с интересом наблюдавший за конфликтом приятеля с мужичком. — Тот дебил реально прав — слишком прилично ты, Тоха, смотришься; прямо вот ходячий вызов всякой гопоте и прочим недоразвитым идиотам. Не знал бы тебя — подумал, что вижу ботаника-заучку в пятом поколении.
Швец щегольски пригладил пиджак, смахнул с плеча несуществующую пылинку и тщательно, будто впервые, сам себя осмотрел. Результат произвёл на него очень благоприятное впечатление.
— Знаешь, Серёга, когда я ещё живым был — к нам в РОВД лектор от горкома приезжал и полтора часа трындел, без бумажки, о «тлетворном влиянии буржуазной культуры и низкопоклонстве перед заграницей». Личный состав, даже тех, кто с дежурства, в актовом зале собрали, начальство по форме пришло... Дядя, как сейчас помню, соловьём разливался, ручкой размахивал, через слово коммунизм, «подвиг отцов» и «светлые идеи марксизма» поминал. Это как раз при очередном обострении борьбы с хиппующей молодёжью происходило.
— В смысле? — удивился Иванов.
— В прямом. Долбодятлы-дружинники всяких волосатых парней на улицах и в парках, где молодёжь собирается, отлавливали и насильно стригли. Скрутят втроём бедолагу и ножницами чик-чик по голове. Им за такую храбрость на работе лишний отгул полагался... Не любила наша коммунистическая партия длинноволосых и брюки-клёш почему-то. А ведь те ребята, по большому счёту, ничего не сделали. Ну ходили патлатые, на гитарах битлов всяких бренчали да портвейн пили — и всё! Зато, если судить по сводкам, от них вреда почти не было. Не безобидные, конечно, но против рабочего класса — куда им! Волосатики в день зарплаты на заводе не перепивались до чёртиков, не били жён, не устраивали поножовщин. Да они лишний раз на глаза милиции старались не попадаться! А их гоняли, понимаешь?! Словно собак шелудивых! В стенгазетах карикатурами позорили, показательные товарищеские суды устраивали... А ещё, как раз перед той памятной лекцией, обнесли дачу одного высокопоставленного комсомольца. Сам я туда не выезжал, но список похищенного видел. Техника сплошь немецкая да японская, тряпки чешские и венгерские, обувь английская. И вот сижу я с умной мордой, мне с трибуны хлыщ-краснобай нудно вещает о том, что нестриженые ребята — вселенское зло, которое нужно выжигать калёным железом, а у меня тот протокол перед глазами стоит, в подробностях и в голове диссонанс: музыка и волосы — ужас ужасный, а полный дом иностранного шмотья, насквозь дефицитного — хорошо. Абсолютная ахинея получается.
От такой грустной истории Иванову захотелось курить. Он зачем-то рассеянно повертел
— И что?
Швец вздрогнул. Видимо, воспоминания оказались слишком живыми.
— Да ничего. Это я к тому рассказал, что судить о людях по одежде, если она, конечно, в рамках приличия, как и по цвету волос или музыкальным пристрастиям — скотство. Тем более у самих судей всегда полные шкафы собственных скелетов. Вот мне нравится так — интеллигентно, в костюмчике, с начищенными туфлями ходить. Кому от этого плохо?! Или опять, подстраиваться под новоявленных дружинников, чтобы быть как все? — он грустно вздохнул. — Дело ведь не в шмотках, а в свободе выбора... Да и Розе, чего скрывать, я таким больше нравлюсь. У нас всё, — Антон задумчиво покачал головой, — не просто, но не без чувств. Потому её мнение для меня гораздо важнее пожеланий всяких скотов немытых. Для всех мил не будешь. К тому же и по морде огрести — особый повод никогда не нужен, сам знаешь. Не в тот переулок неудачно свернул — и пожалуйста! Хоть в костюме, хоть в джинсах, хоть шортах весёленькой расцветки — результат один: местные архаровцы физиономию отрихтуют и имущество на память отожмут.
Сергею стало неприятно и немного стыдно за свои необдуманные слова о внешнем виде Антона. Приятель кругом прав, да и смотрелся он в своём, полузабытом современной модой, стиле очень... импозантно. Во всяком случае, все женщины на нём гораздо дольше задерживали свои любопытные, оценивающие взгляды. Потому Иванов поспешил извиниться:
— Ты меня неправильно понял. Я не к тому... — инспектор с грустью осознал, что запутался и не может подобрать правильных слов.
— Нормально, — Швец оценил попытку товарища. — Понимаю, как лучше хотел, — и рассмеялся. — Я — покойник, а убитых не убить. Так что пусть попробуют меня отметелить...
Улыбнулся простенькой шутке и Сергей. Обоим сразу стало легче.
В кармане запиликал, трясясь от вибрации, смартфон. Иванов извлёк аппарат и удивлённо присвистнул. На дисплее, над прыгающим кружочком с изображением телефонной трубки, крупными буквами высветилось:
«Руководство»
Не говоря ни слова, он развернул экран так, чтобы товарищ видел, кто звонит. На призрака это не произвело ровным счётом никакого впечатления. Он лишь скептически хмыкнул и бросил:
— Отвечай. Чего тянуть?
Мазнув пальцем по дисплею, Сергей приложил аппарат к уху и осторожно произнёс:
— Алло...
Сразу раздался раскатистый рык Фрола Карповича:
— Иванов! Ты что, уснул?! Вы где?
— На вокзале. Автобус ждём, домой ехать собрались. Намеченный план мероприятий выполнен в полном объёме.
— Понятно. Значит так! Швецу велю переместиться самостоятельно, немедля! В город икону чудотворную привезли, людям на радость, потому пусть покрутится там, понаблюдает в качестве охраны. Мало ли... а ты пока задержись. Билет сдай да сразу поезжай к тому глупцу, что своей жизнью за воскрешение супруги заплатил. Место осмотришь со всем тщанием, в каждый угол нос сунь. Чёрное колдовство случилось, как-никак. Если обнаружишь чего — доложи. Уведомим кого надобно да блокиратор поставим. Не хватало ещё новую точку для бесовского прорыва проморгать, сраму потом не оберёмся... После свободен, можешь домой отправляться.
Сергей расстроился. Ну вот не хотелось ему опять тащиться в ту промзону, на трупы пялиться. Да и как он в склад войдёт? Покойный Ростислав двери, помнится, изнутри закрывал. Не прилюдно же взламывать?
О всех этих соображениях инспектор честно доложил начальству.
Боярин не смутился и сообщил, что полиция уже там. «Анонимный звонок был» — коротко и ёмко развеял он опасения подчинённого, затем посоветовал в случае чего «думать головой, а не гузном», а после отключился.
Рассказав товарищу о новых вводных и уточнив, что в какой именно храм прибыла икона — неизвестно, инспектор подытожил: