"Фантастика 2024-118". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
Она смотрит вверх, и ей чудится странное: будто цифры бегут от Ваала вверх и тают в небе.
«Пусть Гамилькар возьмет себе другую жену, — шепчет женщина. — Она отдаст тебе первенца, а потом родит второго, и взамен Ваал сделает Гамилькара суфием, даст ему столько власти, сколько он желает. А у меня больше не будет детей! Пощади». Она становится на колени.
«Ты еще не поняла, что Ваалу плевать на вас? Алчное, совершенно безмозглое божество жаждет вашей крови, а взамен кормит иллюзиями».
Она всю жизнь боялась обитающего в ней демона, подстрекающего к плохим поступкам,
Дождавшись, когда восхваления закончатся, женщина садится во флаер, стоящий здесь же, на взлетной площадке ложи, усаживается за руль и взмывает ввысь, чтобы посмотреть на светящийся муравейник сверху, проститься с привычной жизнью, ведь уже сегодня она добровольно сойдет на последнюю ступень зиккурата, где обитает грязный и лихой люд, который ест крыс и, говаривают, что друг друга — тоже, граждане ее круга объявят на нее охоту, ведь она собирается забрать у Ваала то, что принадлежит ему по праву.
Добравшись домой, женщина вздыхает с облегчением: мужа еще нет. В последнее время он подолгу пропадал с молодыми жрицами.
По просторному холлу она торопливо идет в спальню, где над кроваткой ее дочери склонилась няня. Доносится заливистый детский смех. Пожилая няня уступает матери место у колыбели.
Обычно дети рождаются страшненькими, красными или желтыми, лысыми и сморщенными. Эта девочка родилась красивой, со смоляными волосами до плеч и снежно-белой кожей, а через месяц стало ясно, что ей достались глаза матери — миндалевидные, редкого ярко-синего цвета.
Как можно погубить такое дитя? Да и разве жизнь человечка, который за себя еще не отвечает — правильная жертва? Хочешь власти — пожертвуй собой, как это делают скопящие себя во славу Ваала.
Женщина берет дочь на руки, начинает торопливо ее переодевать — ей нужно успеть, пока не вернулся Гамилькар. Неловкое движение, и вместе с маечкой на пол падает золотой кулон на цепочке. Женщина наклоняется за ним, отдергивает руку, задумывается и все-таки поднимает золотую львиную голову с изумрудами глаз — символ Танит, покровительствующей древнейшему роду Магонов, когда-то правившему колыбелью человечества — Карфагеном.
— Уходите? — с улыбкой спрашивает няня. — Я слышала, что господин хочет отдать ее Ваалу. Уверена, бог умилостивится и дарует больше, чем вы попросите!
Женщина хочет сказать, что разве может роскошь или власть стоить жизни младенца, но знает, что ее мысли кощунственны — нельзя ничего жалеть для Ваала — потому просто улыбается.
— Если бог примет жертву, это будет великая честь для нас.
В спальне под кроватью она уже припрятала сумки с самым необходимым. Воровато озираясь и не выпуская дочь, она относит вещи во флаер и уже там шелка меняет на самую простую одежду.
Ночью ей удалят чип, а утром она начнет новую жизнь на дне, на первой ступени зиккурата — среди людей глупых и дурно пахнущих, ниже которых только кошмарные трикстеры[1].
[1] Трикстер — (trickster — обманщик, ловкач) в мифологии и фольклоре человек, дух, бог, не подчиняющийся общим правилам поведения.
Глава 1
Трикстеры
Здесь, на нулевом этаже зиккурата, в цоколе, нет ветра, лишь затхлый подземный сквозняк, бетонные коридоры с трубами, обмотанными изоляцией, тусклый свет и запах плесени.
Раздетые до трусов десятилетки, принимающие ванны ультрафиолета под специальными лампами, установленными в тупиковой комнате, радостно корчатся, изображают ходячих мертвецов. Тощие, не видящие солнца, они и правда напоминают зомби. Дети пытаются достать Кэрри, залегшую за огромной трубой теплотрассы, она отбивается палкой. Только Барка сидит на бетонном полу под лампой, поглядывает на остальных с завистью.
Во время прошлого налета зверобогих он упал с высоты на арматуру, в нескольких местах сломал ногу. Враги не захотели с ним возиться или посчитали мертвым, иначе он нашел бы смерть в огненной утробе ненасытного бога, как и все пленники зверобогих.
— Мооозг! Мооозг! — радостно вопят восемь детей внизу.
Кэрри замечает меня первой, округляет глаза и испуганно восклицает:
— Леон пришел!
Дети замирают, дружно оборачиваются и начинают одеваться, Кэрри тоже покидает убежище. Становлюсь посреди помещения, скрестив руки на груди, жду, когда они оденутся.
Дети — будущее нашей стаи, моя задача — вырастить их воинами, зажечь в них искру Шахара. Хлопаю в ладоши:
— Осталось десять секунд. Девять. Восемь…
Они успевают одеться за семь секунд. Вывожу их в просторный тренировочный зал, где трубы тянутся под потолком, а к ним прикреплены всевозможные лестницы, канаты, снаряды, тросы.
Среди моих подопечных пять кинетиков, два псионика, трое детей еще не зажгли искру Шахара. Старейшины склоняются к тому, что они так и останутся простыми, я думаю иначе: если дать им шанс, дети, как и я, станут техно, а умение выводить из строя вражеские механизмы гораздо важнее мысленного швыряния камней.
— Моя троица, подойдите сюда, — я хлопаю по бедру, подзывая девочку и двух мальчиков. — Остальные — три круга на тренажерах! Начали.
Среди непроявленных и загипсованный Барка, в котором я вижу большой потенциал. А может, и не вижу, может, просто подозреваю, что именно этот мальчишка — наш с Гитель сын. Как ни старайся, чтобы все дети были общими, все равно природа вынуждает искать свое, родное.
Вручаю им по игрушечному пистолету, стреляющему пластиковыми пулями, достаю пульт управления, и из-за нагромождения коробок выезжает крупный игрушечный танк, который больно бьет электроразрядами. Я сам его перепрошивал, механизм развивает скорость, достаточную, чтобы догнать ребенка.
В одиннадцать лет я не проявился и был записан в простые. Но во время облавы меня взяли зверобогие, и это сработало триггером: мне так не хотелось, чтобы меня сожрал их чудовищный бог, что пробудились спящие способности, и я умудрился ножом вывести из строя экзоскелет нападавшего, который меня тащил, и сбежать. То ли от страха, то ли от злости в голове что-то щелкнуло, и пластины на груди экзоскелета подсветились зеленым, словно сам наш защитник Шахар показал, куда бить, чтоб наверняка.