"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Могли бы. Но Альдор больше не считал себя достойным. Признаться, никогда и не считал. Те краткие моменты счастья, что она даровала ему, и без того стали для него непозволительной роскошью. Вкусив запретной сладости, трудно не пойти дальше, а затем еще и еще, пока не ослепнешь от счастья и не оступишься. Он не мог позволить Рейнхильде оступиться. Слишком многое теперь от нее зависело.
— Я люблю тебя, — выдохнул он. — Никогда никого так не любил и никогда не полюблю. И я рад, что смог дать тебе все, чего ты желала. Но пора остановиться. Мне пора остановиться. Я существовал лишь благодаря Грегору, и вместе с его солнцем закатится и мое. Пусть годы, что мне остались,
— Но сын…
— Ты воспитаешь его великим правителем, — улыбнулся Граувер и дотронулся до ее руки. — Мне пора. Прощай, моя королева.
Он видел, что первым порывом Рейнхильды было преградить ему путь, заслонить выход, не дать уйти. Видел по ее глазам, что она негодовала и считала себя преданной. И все же Рейнхильда была Волдхардом. Правильным Волдхардом. И потому она отстранилась, давая ему дорогу.
— Прощай, брат Альдор, — тихо сказала она. — Да осветит Гилленай твой путь к покою.
8.3 Миссолен
Симуз поймал себя на крамольной мысли, что императрице невероятно шел траур.
Виттория, облаченная в черное от самых сапожек до кружевной вуали, в одиночестве шла рядом с повозкой с телом Демоса. В одной руке императрица держала традиционный факел, другой крепко ухватилась за обтянутый траурной материей борт повозки.
Перед ней шествовала небольшая группка церковников — монахи пели гимны, восславляя славную жизнь и трагическую кончину императора. С другого края молча шла Десария — тоже в черном, тоже с факелом в руке.
— В мирное время покойников сопровождают мужи. После войны это всегда достается женам, — тихо сказала Артанна на ухо Симузу и указала на людей, столпившихся вдоль улицы. — Гляди, сплошные бабы. И им теперь все это разгребать.
Расщелину, что тянулось от полуразрушенного дворца через площадь, заделали обломками и валунами, а сверху накрыли досками. Не самое лучшее решение, но оно хотя бы временно помогало людям не сорваться в пропасть или покалечиться. Телеги проезжали с трудом, и все же так было безопаснее.
Трупы убрали. Многих успели сжечь и захоронить их прах в ободранных Императорских садах еще до возвращения императрицы. Город медленно отходил от оцепенения, жизнь понемногу налаживалась, но время текло невообразимо медленно. Симуз видел в лицах горожан лишь растерянность, скорбь и тоску. Победа далась слишком большой ценой.
Эклузум почти не пострадал, не считая Великого Святилища. Храм убрали, даже заделали ворота, но теперь службы велись стоя, а вместо алтарной статуи наставники проводили обряды подле гигантского серебряного диска, который удалось спасти. И все же люди молились: каждый день Симуз видел толпы женщин, детей и искалеченных мужчин, стекавшихся на утренние и вечерние службы. Все чаще звучали молитвы, обращенные не к Хранителю или Гилленаю, но к Демосу-мученику. Симуз знал, что император не особенно жаловал церковников, да и в Хранителя толком не верил, и оттого искренние мольбы о заступничестве одновременно трогали своей наивностью и казались Медяку ироничными. Судьба посмеялась над всеми ними.
Однако императрице было не до шуток. Она вернулась, уже зная о произошедшем. К чести Виттории, она на людях не проронила ни слезинки, не позволила горю затмить разум, хотя и Симуз, и Десари знали: императрица с трудом мирилась со смертью любимого мужа. Лишь по утрам, докладывая о новостях Виттории и Ихразу, Медяк отмечал заплаканные глаза женщины. Но она держалась. Наверняка ради сына. Симуз и сам прошел через многое только ради Десари.
В один из дней Виттория вызвала к себе Магистрессу. Они провели вместе полдня — Ихраз распорядился, чтобы дам не беспокоили. Симуз мог лишь догадываться, о чем они говорили, но после этого в императрице стало меньше скорби, но больше гнева. Все чаще заходили разговоры о коронации малыша Ренара, о суде над Грегором Волдхардом, об избрании нового Великого наставника. Но чаще всего звучали призывы поднять на пики Линдра Деватона, даже если ради этого придется сровнять Амеллон с землей.
— Когда суд? — спросила Артанна и поправила черную повязку на глазу.
— Ихраз сказал, что через три дня.
— Уже выбрали способ казни?
— Сперва растягивание на дыбе, затем четвертование. И сожжение заживо.
— Не уверена, что Демосу бы это понравилось, — ответила вагранийка.
— Виттория была готова лично разорвать Волдхарда в клочья. Ихраз еле оттащил ее от него и уговорил подождать.
— Сложно ее за это винить.
— Никто бы и не обвинил. Но она вскоре станет регентом при Ренаре. Ей уже сейчас нужно играть по правилам, а цивилизованный подход требует суда. Благо свидетелей наберется достаточно. Фештан от Ваг Рана, Десари от Магистрата, будет делегат от Рикенаара. — Симуз указал на площадь перед Святилищем. — И новый Великий наставник.
— Ласий показался мне здравомыслящим человеком.
— Ихраз тепло о нем отзывается. Говорит, однажды Ласий спас Демоса от самого Ладария. Рад, что избрали именно его.
Траурная процессия дошла до соборной площади, в центре которой располагались десятки костров. Самый высокий предназначался для Демоса, остальные — для павших защитников. Великий наставник Ласий поклонился императрице и осенил ее священным знаком. Ихраз держался позади императрицы, по привычке меча взгляды в толпу. Народу столпилось немыслимо, но на этот раз люди почти не шумели. Боль утраты, скорбь и страх перед неизвестным будущим заставили умолкнуть даже вездесущих коробейников и торговцев цветами.
Артанна и Симуз взяли по факелу из рук гвардейцев, и, кивнув друг другу, разошлись к кострам. Их примеру последовали и остальные военачальники.
Виттория первой поднялась на украшенную цветами Таллонидов трибуну, за ней проследовал яйцеголовый Ласий, а затем Ихраз и служанка-кормилица с маленьким принцем Ренаром на руках.
Остатки гомона утихли. Императрица подняла вверх руку, собираясь говорить.
— Император Демос Первый пал, защищая город, — начала она. — Ваш правитель сражался рядом с вами и отдал за вас свою жизнь. Меня переполняют боль и ярость, ибо я потеряла не только своего императора. Я потеряла мужа, которого любила. И единственное, что заставляет меня дышать — любовь к моему сыну Ренару. Сыну вашего императора и вашему будущему правителю.
Толпа заволновалась, но Виттория знаком пресекла шум.
— Грегор Волдхард не смог покорить нас, даже объединившись с северянами, даже заручившись поддержкой предателей. Все потому, что Миссолен — величайший город на земле, и в нем живут храбрейшие люди. Я благодарю всех защитников, солдат и ополченцев, юных и дряхлых, жен и мужей. Я благодарю вас за то, что вы взглянули в глаза страху и выстояли. Мы с Ренаром навеки в долгу перед вами, и каждый день до последнего я буду взносить молитвы вашему подвигу. И все же радость наша омрачена. Мы выстояли. Мы победили, но это еще не окончательная победа. — Императрица шагнула к самому краю трибуны. — В темнице дожидается суда Грегор Волдхард, мятежный захватчик. И я клянусь вам, что справедливый суд будет совершен, а король-еретик ответит за всю кровь, что пролил.