"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Я спрятал улыбку. Не в первый раз. Обычно под конец второго дня Беора сдавалась и позволяла себе притронуться к кореньям. Но в этот раз её упрямство оказалось сильнее голода: шёл четвёртый день отказа от пищи и, судя по всему, даже Скегги не удалось заставить Беору поесть.
— Чего она требует? — спросил я, налив брату немного пива. — Обычно они всегда чего-то хотят.
— Это королевское отродье явно хочет сдохнуть в мучениях! — в сердцах выпалил Скегги. — Я не раз брал эглинов в плен. Но ни у одного из них не было и половины упрямства и стойкости Беоры.
— Так ты ею восхищаешься
Скегги лишь раздражённо отмахнулся.
— Не знаю! Но сейчас меня более всего заботит её жизнь. Помри принцесса — и Оффу уже ничего не удержит от войны. Наоборот, появится повод объединить весь Мерглум против нас.
— Тогда её нужно уговорить. Или запугать.
— Пытать не буду, — сразу предупредил Скегги. — Я не калечу женщин.
— Как и я. Но можно поджарить кого-то из монахов у неё на глазах, — предположил я. — Но любви к сверам это ей точно не прибавит. Но тут всё зависит от того, чего ты хочешь добиться.
— Монахи твои, Хинрик. На чужое добро я не посягаю. Или ты уже выудил из них все сведения, какие хотел?
Я лишь коротко хохотнул.
— Куда там! Они куда больше любят мёртвого бога, чем свою жизнь. Бородач то и дело вызывает меня на бой. Задорный он, мне нравится. Священник с душой воина. Но драться с ним я пока не хочу.
Норовистого крепыша звали отцом Кеддой, и он действительно мне нравился. Суров, немногословен, стоек духом и телом. Кедда не был охоч до беседы, но из обрывков разговоров я понял, что священником он стал довольно поздно, а до этого воевал на стороне эглинов. Кажется, бился за отца Оффы. Ещё я заметил, что Кедда был невысокого мнения о других олдерменах и уважал лишь Кеолрика, с которым и прибыл на переговоры. Не означало ли это, что и Кеолрик отличался от прочих советников Оффы?
Но я решил не заваливать пленного обилием вопросов. Сперва требовалось проявить терпение и какое-никакое гостеприимство. Церковники сидели под замком каждый в своей комнате, благо их в большом чертоге было в избытке. Лишь раз в день я разрешал монахам видеться во время трапезы. Встречи радовали их, и я счёл мудрым показывать пленникам доброту. Старая Гутлог учила меня, что хорошим отношением и добрым словом можно добиться куда большего, чем кулаками.
Отец Велстан оказался духовником Беоры и прибыл вместе с ней. В отличие от Кедды, этот священник был весьма болтлив, однако когда дело касалось принцессы, вмиг терял дар речи. Меня это заинтересовало, да и такая преданность внушала уважение. Этот священник точно хранил какую-то тайну, и тайна эта была связана с Беорой. Я мог бы выпытать её калёным железом, но Велстан был ещё нужен мне для другого.
Из церкви спасли священную книгу со спиралью на окладе, и я желал, чтобы церковник перевёл всё, что там было написано. Этим он и занимался в обмен на сытную еду, вечерние прогулки и вино. Работал медленно. Тянул время. Я же вместе с тем пытался сопоставить языки и разобраться в веалльской письменности. Изящные буквы манили меня, да и язык мёртвого бога услаждал слух, поэтому я как мог учился у Велстана наречию веаллов. Шло медленно, плохо, непонятно. Но я не оставлял попыток. И, кажется, своим усердием я худо-бедно завоевал расположение священника.
Скегги беспокойно метался из угла в угол, не в силах выбросить из головы очередное упрямство пленницы.
— Нужно заставить её питаться. Она нужна нам живой и здоровой! — тараторил он, лишь изредка прихлёбывая из кружки. — Не думал, что она окажется такой упрямицей. Если в Мерглуме даже у принцесс такой стержень в хребте, что же тогда можно сказать об их воинах?
— Хочешь, я попробую с ней поговорить?
Брат наградил меня полным сомнения взглядом.
— Она знает, что ты колдун. Их вера запрещает с вами знаться.
— Но от попытки с меня не убудет, — возразил я. — Кроме того, есть мысли, как её уговорить.
— Чего ты удумал? Будешь чертить руны принуждения?
— Не уверен, что они сработают — Беора не принадлежит нашим богам. Но если начнёт умирать от голода, я прибегну к любым способам поддерживать в ней жизнь.
Я сам удивился тому, сколь хладнокровно это прозвучало. Всё же колдовство здорово изменило меня, да и сам Эглинойр, казалось, вытаскивал из людей самое тёмное.
— Ладно, — махнул рукой Скегги. — Делай что хочешь, лишь бы угомонилась. Йирдман угрожает покинуть хирд, если она не прекратит своих ночных песен.
— Экий слабак, — съязвил я и направился к бочонку с южным вином.
Запасы дорогих напитков иссякали, но сейчас дело того стоило. Налив вина в небольшой котелок, я подвесил его над очагом, а затем добавил туда много мёда и укрепляющих трав. Я размышлял просто: Беоры отказалась от воды, но не от питья. А раз так, то могла принять напиток. Я постарался добавить туда побольше сладости и крепких корешков, закинул несколько маленьких яблок, чтобы дали сок. Затем, когда смесь стала горячей, снял с огня, процедил в чашу и, вдохнув аромат, улыбнулся.
А затем нанёс несколько целящих вязей на напиток. Теперь точно до следующей ночи не помрёт.
— Чего ты там наколдовываешь? — спросил брат, заметив мои хитрости. — Не думай проклинать.
— С ума сошёл? — оскорбился я. — Она — наша кровь. Разбавленная, конечно, да и родня слишком дальняя. И все же.
— Да шучу я. Просто так распереживался, что разучился веселиться.
— Это ты брось, брат. — Я направился к жилой половине, и, поравнявшись со Скегги, жестом потребовал ключ от комнаты, где держали пленницу. — Выброси всё это из головы и дай мне делать мою работу.
Скегги молча отдал мне массивный ключ и посторонился.
— Удачи, брат, — едко улыбнулся он. — Надеюсь, пойло не особо горячее. Берегись!
Я позволил себе улыбку и направился к темнице принцессы. Хотя за такой плен многие бы отдали добрую половину жизни. У неё была мягкая постель без клопов, щели заделали, стены завесили полотнами, чтобы сохранить тепло. В комнатке разместили маленький очаг, и от холода принцесса точно не страдала. Ещё к ней приходили рабыни Скегги и притаскивали воду, чтобы подмыться. Брат даже велел распотрошить сундуки олдермена и добыть сменную одежду для пленницы, чтоб одевалась как привыкла. Всё тщетно. Ни одно из этих действий не помогло завоевать доверие безумицы, и сейчас я ощущал себя так, слово шёл безоружным в логово дикого зверя.