"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Колдовство? — Озадаченно спросил я.
— Нет, именно что чудеса. Эти люди ничем не отличаются от прочих, разве что чистотой, добрыми помыслами, самопожертвованием и истовой верой в господа, — мягко пояснил Велстан. — Вот ты, начертатель, обучался своему ремеслу. У тебя был наставник, ты учился чертить руны правильно и вязать свои заклинания. Это — колдовство. А чудеса — иное. Например, простому крестьянину может явиться лик нашего бога и наделить его даром. Допустим, исцелять прикосновением. Или бог может проявить чудо, даровав силу, чтобы
— То есть ваш бог все-таки одаривает своих последователей при жизни?
— Не всех. Только тех, кто этого достоин. Все мы стремимся жить праведно, ибо после земной жизни получим жизнь вечную. Но некоторым везет и при земной жизни.
— Значит, Эдельхун мог получить дар от вашего бога?
Велстан с улыбкой покачал головой.
— Боюсь, он не настолько праведник, чтобы заслужить такую милость. Однако он мог добыть чудодейственный предмет. Например, мощи чудотворца.
— Что такое мощи?
— Останки святого праведника, которые не подлежат воздействию времени. Они не разлагаются, а… высыхают. И эти мощи бывают чудотворными. Например, у праведника Эденстана мощи способны исцелять слепоту. А мощи праведницы Рингины даруют возможность зачать бесплодным женщинам…
Я с сомнением поскреб здоровую часть головы, на которой остались волосы. Интересно… Выходит, у эглинов были свои волшебные вещи, которые они делали из останков своих соплеменников. Мало уступает по варварству от наших обычаев — мы человеческие кости не использовали, только в самых темных ритуалах. Да и вообще осквернять мертвецов дозволялось только колдунам. Слишком мы чтили погребальные обряды.
Выходит, Эдельхун мог раздобыть такие сильные мощи.
— Значит, олдермен мог воспользоваться такой штукой для защиты от моего колдовства, так?
Когда я только прибыл в Свергланд, меня, помнится, тоже окатили какой-то особой водой, что лишила меня возможности колдовать. Получается, у того священника тоже были мощи или нечто священное и настолько сильное.
— Так, начертатель, — кивнул Велстан. — Но это лишь мои домыслы. Просто я не могу придумать другого объяснения.
— И много у вас таких мощей?
— Что ты! Это большая редкость, и даже маленькая косточка пальца необычайно ценна!
— И вы знаете всех своих праведников-чудотворцев, — продолжил я.
— Ну, на каждой земле они свои… Их наверняка достаточно и за пределами Эглинойра, просто мы знаем не обо всех.
— А Эдельхун часто путешествовал?
— Не могу сказать точно. Но как и всякий знатный человек, половину жизни он провел в разъездах.
И в одной из своих поездок он мог раздобыть такую штуковину. Что ж, придется начать поиски с наиболее знакомого.
— У меня будет для тебя поручение, отец Велстан.
Монах приподнял брови.
— Какое, начертатель?
— Ты же ученый муж и у тебя с собой книги. Найди в них всех ваших праведников, кого эглины растащили на чудотворные кости. Мне нужно знать, какой святой что может делать.
— Полагаю, особое внимание при поисках стоит обратить на защитные способности. В частности, защиту от темных сил и колдовства.
— Правильно полагаешь, — кивнул я. — Приступай так быстро, как сможешь. Если что-нибудь понадобится, дай знать.
Мне показалось, что глаза монаха на миг вспыхнули воодушевлением и любопытством. Словно поручение не только не было ему в тягость, но и, наоборот, являлось интересной работой.
— Начну сегодня же, — кивнул Велстан. — И я хочу сразу попросить запас свечей. Поработаю ночью. И, возможно, мне потребуется навестить местную церковь. У них должно быть больше текстов.
— У тебя все будет, — отозвался я и вышел за дверь.
Что ж, начало положено. Заодно стараниями Велстана выясню побольше про эту их веру.
А теперь следовало заняться делами отнюдь не духовными, а самыми что ни на есть земными.
В полдень я собрал лучших из отсавшихся в моем распоряжении разведчиков. К счастью, некоторые из них были наполовину эглинами — сверы нередко брали в жены местных женщин. Именно это мне и было нужно: такие люди знали местные порядки, хорошо говорили на эглинском наречии и, не вызывая подозрений, могли пробраться туда, куда нам, пришлым, дороги не было.
У дверей главного зала чертога меня уже ждали двое хускарлов из личной дружины Скегги.
— Мужи собрались, почтенный, — склонил голову Вилли — наполовину златовласый, наполовину седой суровый вояка с безобразным шрамом через все лицо. — Девки хлопочут над пивом.
— Ничего крепкого не подавать. Поедим после сбора.
Вилли кивнул.
— Как пожелаешь, почтенный.
Я все никак не мог привыкнуть к тому, что пользовался в войске уважением сродни благоговейному трепету. Особенно после взятия Омрика. Увидевшие мое представление с птицами воины испытали настоящий ужас и с тех пор откровенно меня побаивались. Впрочем, Эдельхун смог пустить богу кровь и показать всем, что я далеко не так всемогущ. Но даже если воины и сомневались в моих силах, виду они не подавали.
Я вошел в распахнутые двери, и меня тут же окатило волной тепла. Огонь длинном очаге весело горел, на столе поставили несколько толстых восковых свечей, а лавки застелили шкурами. Под потолком висели пучки трав и остатки убранства после праздника наступления весны.
Ожидавшие меня воины разом поднялись, увидев меня.
— Здравствуй, начертатель! — прогремел их нестройный хор.
— Да будут боги милостивы к вам, — отозвался я и жестом велел служанкам удалиться.
Теперь в зале остались только мы: я, Райвульф, Строги, Финри и Ларс. Райвульфу было около тридцати, и он ушел к Скегги в тот момент, когда его отец надел на себя спираль. Не смирился с предательством богов, но, в отличие от Скегги, сумел вовремя скрыться. Он же был с теми, кто организовал наш со Скегги побег из ямы, он вместе с нами брал Омрик и теперь командовал нашими лазутчиками.