"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Волны накрыли их, и больше я не видел ни Граувинка, ни зеленоглазого ворона.
— Не волнуйся за него, — сказал фетч, угадав мои мысли. — Если кто здесь в своей стихии, так это духи морей.
Конгерм поднялся выше, и теперь я мог рассмотреть лишь хаотично бившуюся чёрно-белую тучу, от которой внезапно отделились несколько тёмных птиц.
— Зуб даю, это за нами, — проворчал я.
— Они на тебе, Хинрик, — отозвался Конгерм. — Я либо лечу, либо сражаюсь. До корабля ещё далеко.
Одной рукой я выхватил топор и начертил им перед собой руны
Несколько чаек погнались за воронами, что летели в нашу сторону, но отстали. Я перехватил оружие покрепче. Вот первая птица ринулась на меня, выставив вперёд когтистые лапы. Я с трудом поднял раненую руку — пусть прикроет голову, взглянул исподлобья, выждал… Вдох, выдох… сейчас!
Мой топор рубанул прямо по вороньим ногам. Птица отчаянно взвыла, мне в нос посыпались перья, но враг полетел вниз. Не успел я опомниться, как оголённая щека взорвалась болью — второй ворон умудрился зацепить меня когтями. Я отнял больную руку, попытался развернуться в когтях Конгнерма, замахнулся топором, но не попал. Зараза! Ворон шарахнулся назад, но тут же снова бросился на меня.
— Крови моей хочешь, тварь? — заревел я и принялся неистово размахивать топором. — Я себя сам сожру вместе с перьями, понял?
Ворон в нерешительности завис в воздухе. Этого хватило, чтобы подоспели три чайки. Окружив врага, они принялись вопить и терзать его. Зеленый огонь в глазах ворона погас, и птица испуганно ринулась назад, спасаясь бегством.
В моей голове раздался хохот фетча.
— Сожрать угрожал? Ну ты даёшь, Хинрик.
Мои руки резко отяжелели. Я с трудом повесил топор на петлю, боясь, что просто выпущу его. Пальцы словно онемели, силы вконец оставили меня. Последняя вспышка для битвы с воронами — и я снова чувствовал себя живым покойником. Я открыл было рот, чтобы ответить Конгерму, но из горла вырвался только тихий хрип.
— Хинрик? — забеспокоился фетч. — Жив?
Я лишь слабо мотнул головой и свесил руки.
— Проклятье. Держись, начертатель. Мы почти долетели.
Моё сознание балансировало на грани беспамятства. Краски в глазах поблёкли, пред очами словно мельтешили серые мухи. Я почти ничего не видел. Лишь почувствовал, что потоки воздуха стали иными, более тёплыми, когда Конгерм спустился ближе к воде.
Я слабо расслышал крики — человеческие крики, полные тревоги и страха. А затем почувствовал, как ударился обо что-то твёрдое, но упругое. Дерево. Рука по привычке дёрнулась проверить топор и посох — не сломаны ли, не потерял ли. Но я едва мог пошевелиться.
Я лежал на палубе кнорра сверов. Мгновением позже нечто большое закрыло собой солнце, и в корабль что-то ударило. С трудом я повернул голову на источник шума и слабо улыбнулся. Это приземлился Конгерм. Люди на корабле похватались кто за амулеты, кто за топоры. Сверы отшатнулись к носу корабля подальше от гигантского орла. Конгерм развернулся к ним грудью, и когтистой лапой указал на меня. Затем расправил крылья широко, словно в воинственной позе и издал высокий клёкот.
— Вод Великий! — зароптала команда. — Это ещё что?
— Ты это видел? Видел?
Фетч взмыл в небо — я понял это по тому, как качнулся корабль, да и солнце вдруг стало ярче палить мне в спину.
— Даги, — прохрипел я. — Помоги…
Надо мной склонился незнакомый свер, я с трудом сосредоточил взгляд.
— Да это ж и правда начератель, парни! — с тревогой сказал незнакомец. — Наверняка те птицы по его душу летели.
— Помоги, — снова взмолился я.
Свер нахмурился, почесал воспалённые глаза и опаской уставился на меня.
— Промоем и перевяжем раны, — распорядился он. — Не хочу, чтобы колдун подох на моём корабле. И свяжите его крепко, по рукам и ногам. Чтобы и пальцем шевельнуть не мог со своими рунами, ясно?
— Ясно, вождь.
Я попробовал возразить, но кто-то неуклюже дёрнул меня за раненую руку, и я издал лишь вопль боли.
— Глаз с его не спускайте, — добавил незнакомец. — Как доберёмся до Виттсанда, сразу зовите монаха. Пусть он сам разбирается с этим колдуном.
Глава 4
Я не заметил, как провалился в спасительный мрак. Тьма окутала меня, приняла в мягкие объятия, где не было ни боли, ни горя — только благостное ничто. Не знаю, сколько я пробыл в беспамятстве, но, очнувшись, почувствовал ледяной ветер и морские брызги на щеках.
Значит, мы ещё плыли.
Я оглянулся по сторонам. Сверы переговаривались на грубом северном наречии, парус хлопал на ветру, вёсла вытащили из уключин. Море не было спокойным, но ветер помогал нам и нёс корабль в сторону далёкой, но уже едва различимой суши. Небо затянуло облаками, и вода окрасилась в сизый. А далёкие земли Свергланда ещё не показалась во всей красе — мне удалось разглядеть лишь тонкую тёмную полоску берега.
Прочистив горло, я задрал голову и поискал в небе фетча, но не увидел ни единой птицы. Быть может, Конгерм парил где-то над облаками, а может и вовсе развоплотился и на время стал просто духом — все же силы следовало беречь. По привычке я попробовал начертать руну Санг, чтобы достучаться до фетча, но понял, что не мог пошевелиться: руки мне связали так, что я не мог двинуть ни одним пальцем. Хорошо стянули. Умело. Словно делали это не в первый раз.
Дерьмо. Я зло сплюнул за борт. Из одной задницы в другую, и даже без передышки.
— Колдун очнулся, ты погляди! — воскликнул один из мужей, что занимался снастями.
— Ещё бы он не очухался, — проворчали ему в ответ. — Я потратил на него остатки знаменитого орниямского снадобья! Любую рану очистит и заживит. Жалко, знаешь ли! Когда ещё пойдём на юг…
Я развернулся, попробовал встать, но тут же рухнул набок — ноги мне тоже связали — и принялся неуклюже ползти на звук. Вскоре дорогу мне преградили чьи-то добротные кожаные сапоги.
— Куда же ты собрался, начертатель?