"Фантастика 2024-131". Компиляция. Книги 1-18

Поселягин Владимир Геннадьевич

Когда потухнет луна и солнце,

Когда остановятся наши сердца.

Моя любовь умрет к тебе лишь тогда,

Когда на веки умолкнут все ветры,

Когда наступит безмолвная тень.

Моя любовь уйдет лишь тогда,

Когда в этом мире окончится время,

Когда проживу я последний свой день.

К горлу подступил комок. Впилась ногтями в ладони, до боли прикусила горящие на морозе губы.

Держись, Ева. Не плачь.

Но не смогла. Нахлынувшие

чувства были сильнее.

Разревелась. Горько. Навзрыд.

— Рей, отзовись, — вглядываясь в пламенеющие рассветом облака, я звала своего дракона, уже не надеясь на чудо. — Прошу. Умоляю.

Пустота жгла солнечное сплетение. Тоска душила, отнимала желание бороться.

Я не знала, что делать. Как поступить. Чему верить.

— Если слышишь, подай мне знак. Любой. Что угодно…

Вместо знака на уровне глаз полыхнул знакомый по сну огонёк-проводник. Взблеснул серебром, сгустился, уплотнился и спрыгнул на крыльцо большим черным котом с зелеными глазами и длинными усами.

— Ош? — От удивления слезы пересохли. Я шмыгнула носом. — Так это ты был тем сгустком света?

Иллюзорник одобрительно мяукнул. Запрыгнул ко мне на колени и, помассировав мягкими подушечками брючную ткань, улегся и обвил хвостом лапки.

— Показал, где Рей сейчас? — Сообразила я и прошлась по жесткой шерстке даймана озябшими пальцами.

— Мряу, — ответил кот.

Я потерла виски.

— Ош, скажи, что сон не правда. Рей не перешёл на сторону вампиров, по-прежнему хранит в душе свет. Любит меня.

Пусть некий темный князь принудил моего мужа себе служить, я отказывалась верить, что обращение завершено. Гнала саму мысль, что его уже — не исцелить.

Дух выгнулся на коленях дугой и ободряюще лизнул мой нос шершавым языком.

— Говоришь, чтобы верила? — Растолковала жест иллюзорника, сглатывая горечь. — Не падала духом?

Кошачьи глазки блеснули зелёным огоньком.

— Мрряу.

Я прерывисто вздохнула, прижала котейку к груди и зарылась лицом в теплый мех.

— Это больно, Ош. Не знаю, сколько еще выдержу. Выдержу ли вообще.

Иллюзорник изогнул голову, потерся о мой подбородок, намереваясь снова мяукнуть, но навострил уши. Тут же завозился, выбираясь из объятий, лихо прыгнул на ступень и развеялся табачным дымом.

— Ош?

Вот так всегда. Только решу поболтать, дайман убегает.

Удивленная, что спугнуло малыша, в первый момент «наслаждалась» лишь воем ветра и скрежетом крепостных построек, а спустя миг разобрала далекие голоса. Вскочила, кинулась через внутренний двор и наткнулась на ловцов, что вернулись из разведывательного рейда.

Пятеро. Столько же уходило за Стену. Никто не пострадал.

Высмотрела в толпе Кобольда и выдохнула с облегчением. Живой.

29. Искра

Заметив меня, друг ответил усталой улыбкой.

Он выглядел осунувшимся, постаревшим, заметно похудел. Темная магия Севера, неподвластная расе чешуйчатых, вытянула из мужчины море

сил. Пропитала Тьмой, заковала душу в ледяную броню.

Даже судить не берусь, как драконы месяцами живут в Эде-Раинэ и умудряются сохранить в сердце изначальную Пламень. Я пробыла в форпосте неделю и уже готова грызть камень и выть на луну.

Что со мной сделается к следующему полнолунию?

Пока раздумывала, беллаторы приблизились, тихо переговариваясь о спокойном рейде. Мол, такое редко бывает. Вампиры словно затаились. Чего-то ждут? Или внезапно осознали бесполезность этой борьбы?

Я насухо вытерла лицо и подалась к Кобу — спросить узнал ли он что-то о муже. Ловец перехватил мой взгляд своим — тусклым, безжизненным, и жестом призывал оставаться на месте. Холодное пламя в его вертикальных зрачках подсказало — новостей нет. Надеется не на что.

Я понятливо кивнула и отступила, давая драконам путь к жилым помещениям. Они не спали и не ели несколько суток, пусть отдыхают.

Стараясь не вспоминать ночной кошмар, сразу вернулась в лазарет, взбежала на второй этаж, разделась и нырнула под душ, надеясь, что вода смоет часть отрицательных эмоций. Когда закутанная в полотенце с мокрыми волосами, я опустилась на кровать, настенные часы показывали без четверти семь. Оказывается, просидела на крыльце гораздо дольше, чем думала.

Сердце давили тиски страха. Темные образы преследовали, несмотря на стойкое желание выбросить их из головы. Не иначе магический откат. Не хочу размышлять на эту тему. Сделаю только хуже. Окончательно себя накручу, расстроюсь, перестану контролировать исцеляющую магию. Лучшее в моей ситуации — просто отвлечься. Позавтракать, вернуться к раненым, заняться привычными делами.

На постели сонно шевельнулась Адель.

— Доброе утро, Ева. — Осмотрела меня в полотенце. — Уже на ногах?

— Мне не спалось. Пошли в столовую?

Принцесса зевнула и неохотно выбралась из-под одеяла:

— Только оденусь.

… Дневная смена выдалась на удивление спокойной.

Новых пациентов сегодня не было. Те, что лежали в лазарете — медленно, но верно шли на поправку. Исключение составлял только Ивон. Раны на теле дракона затягивались плохо, часто кровоточили, отчего Аркус трижды менял ему повязки, а я энергетически подпитывала. Сам ловец оставался в забытье, временами бился в лихорадке, но в целом радовал ровным, глубоким дыханием и стабильным сердечным ритмом.

Оклемается. Теперь уже точно.

Ближе к вечеру в гости заглянул Кобольд. Переступил порог, окинул светлое, чистое помещение уважительным взглядом и обрадовал:

— Дали сутки увольнительной. Хотим с ребятами заглянуть в Ярмир, пропустить по стаканчику, немного расслабиться. Пойдёте с нами?

Он заметно посвежел. Темные круги под глазами исчезли, зрачки полыхали ярким золотом, а от благородной осанки захватывало дух. Даже шрам, чиркающий молодое лицо, ни капли не портил потрясающей внешности лорда-дракона.