"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Адъютант Анненкова браво распахнул перед гостями двери генеральского кабинета, где для гостей было разложено несколько ковров с множеством подушек. Желая потрафить местным обычаям, Анненков отказался от первоначальной идеи посадить визитеров на стулья. Для самого генерала было приготовлено низкое кресло, которое одновременно подчеркивало его высокий статус и одновременно несколько сближало с прибывшими гостями.
– Добро пожаловать, господа! – радушным голосом произнес генерал – рад видеть вас у себя в гостях, прошу садиться.
Анненков сделал приглашающий жест в сторону ковров, возле которых стояли подносы с чайниками и блюда с угощениями под присмотром двух поваров. Среди пришедших уйгуров, возникло небольшое замешательство, делегаты не сразу смогли определиться, кто из них сядет во главе достархана, рядом с хозяином. Сгрудившись толпой, они тихо переругивались друг с другом, и в ожидании, когда все гости рассядутся, Анненков как рачительный хозяин, был вынужден стоять рядом с креслом.
Черноглазый посыльный, присланный Хафизом, был близким родственником погибшего Мухаким Али, и сейчас им двигала жажда мести и возмездия над русским генералом, главным виновником гибели его родича. Именно под её воздействием он не стал дожидаться более удачного случая приведения и решил немедленно привести в исполнение свой замысел. Сделав шаг в сторону, чтобы иметь между собой и жертвой свободное пространство для стрельбы, он молниеносно выдернул руку из широкого рукава своего халата и выстрелил в Анненкова.
К несчастью для Гасана, так звали посыльного, генерал располагался к нему несколько боком и поэтому, первыми выстрелами он только поразил Анненкова в плечо и руку, не причинив тому смертельных ран. Скорчившись от боли, генерал слегка присел и непроизвольно развернулся в сторону террориста, чем тот не преминул воспользоваться, дважды выстрелив Анненкову в грудь и живот.
Громко вскрикнув, генерал упал сначала на колени, а затем рухнул лицо вперед, прямо на одну из атласных подушек лежавших на ковре. Гасан хотел добить поверженного врага выстрелом в голову, но в этот момент, адъютант Анненкова до этого судорожно хватавший клапан кобуры наконец-то справился с волнением, достал свой пистолет и выстрелил в террориста. С расстояния в несколько шагов было очень трудно промахнуться. Пуля попала в Гасана, но рана оказалась не смертельной. Превознемогая боль он дважды смог выстрелить в грудь адъютанта, который стал стремительно оседать рядом с неподвижным телом своего командира.
Всё это уложилось в считанные мгновения. Едва только раздались выстрелы, как уйгуры испуганно закричали и, сбившись в кучу, с ужасом на лице наблюдали за страшной картиной развернувшейся перед их глазами. Вместе с ними, в одну кучу сбились повара и вестовые, которые по приказу генерала не имели никакого оружия и были не в силах прейти на помощь Анненкову.
– На пол! – гортанно выкрикнул террорист и для острастки выстрелил в воздух. Повинуясь приказу, испуганные люди гурьбой попадали на пол кто, где стоял, подобно кеглям под ударом невидимого шара.
Левый рукав халата Гасана стремительно набухал кровью из простреленного адъютантом предплечья стрелка, но тот, от охватившего его радости мщения и азарта, совершенно не чувствовал боли. Отбросив в сторону опустевший браунинг, Гасан торопливо выхватил из-за недр халата второй пистолет, намериваясь добить лежавшего Анненкова, но в это время сзади раздался выстрел.
Вытянув вперед руку как на призовых стрельбах, капитан Тухачевский с первого раза прострелил террористу спину, который неосторожно ему подставил, считая того своим сообщником. От неожиданного выстрела в спину Гасан зашатался и с удивлением посмотрел на капитана.
– Не стреляйте! – прохрипел побелевшими от боли губами адъютант Анненкова, но Тухачевский хладнокровно всадил пулю между черных глаз Гасана, разом обрубая все концы в этой темной истории.
Тело Гасана ещё не успело рухнуть на пол, как двери кабинета широко распахнулись и в комнату гурьбой ворвались вооруженные караульные, моментально её наполнившие. Несколько человек сразу бросились к генералу и торопливо перевернули его на спину. Из раскрытого рта Анненкова тонкой струйкой сбегала алая кровь. Генерал что-то хотел сказать, но потерял сознание и тяжелым кулем повис на руках казаков.
– Доктора сюда! Доктора!!! – крикнул один из казаков, и немедленно кто-то бросился в глубь особняка, громко истерично крича: «Генерал ранен, генерал ранен»!!!
– Этих арестовать немедленно! Всех до одного!!! – приказал Тухачевский, указывая рукой с зажатым в ней револьвером на уйгуров пытавшихся подняться с колен - они здесь все за одно с этой сволочью!!!
– Но господин капитан! Мы не вино… - пытался протестовать самый молодой из уйгуров Джалиль, но капитан выстрелом в упор прервал его речь.
– Не виновен!? Не виновен!? – прокричал капитан, тыча рукой в сторону Анненкова – всех лично перевешаю!!
Пораженные смертью своего товарища уйгуры без всякого сопротивления позволили казакам связать себя веревками и их собственными поясами
– В подвал их Федоскин!! Лично ответишь, если кто из них сбежит – пригрозил уряднику Тухачевский.
– Пошли, пошли гады! – закричали казаки и словно баранов на заклание погнали перед собой тех, кого ещё совсем недавно встречали с почтением и уважением. Так блистательно закончилась британская операция «Дальний прыжок», которая должна была полностью рассорить русских и уйгуров, породив между ними свои кровавые счеты.
Однако если в Джунгарии фортуна была на стороне детей Альбиона, то в Кашгарии дело обстояло несколько по иному. Осажденный исмаилитами русский гарнизон Яркенда упорно не желал сдаваться, мужественно отбивая одну атаку врага за другой. Отряд Осинцева нес потери, испытывал нужду в воде и провианте но, тем не менее, держался и не собирался капитулировать, несмотря на неоднократные предложения со стороны противника.
Джунаидхан ещё дважды бросал на штурм глинобитных стен своих нукеров, и каждый раз они бежали обратно сломленные огнём русских пулеметов, устилая телами павших бойцов подступы к крепости. Свою злобу от своих неудач, пришельцы методично вымещали на жителях ближайших кишлаков, в которых почти ежедневно проводили экспроприацию у продуктов питания и приглянувшиеся им вещи.
Как следствие этих деяний, колодец из которого бандиты поили своих коней, оказался отравлен, и воинство Джунаидхана разом лишилось тридцати коней. Курбаши приказал выставить у воды круглосуточные посты и стрелять каждого чужака, кто будет замечен в попытке, отравить воду.
Каждый день сидения под стенами Яркенда, разлагающе действовал на басмачей. Идейный авторитет пиров был ещё довольно высок среди горцев исмаилитов, но низменные интересы человеческого нутра уже давали о себе знать. Уже после самого первого неудачного штурма, среди пришельцев поползли разговоры, что лучше довольствоваться малым числом добычи захваченной сейчас, чем лезть под пулемет русских и с каждым неудачным штурмом или пустым днем сидения, эти разговоры только усиливались.