"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
– Ну что думаешь, Григорий обо всем этом? – угрюмо спросил Пархоменко комэска Лозового, уже не раз успевшего опорожнить свой желудок, прежде чем был отдан последний долг погибшим. Комэск считался лучшим экспертом по знанию всех повадок черного населения, которое нет, нет, да и преподносило белым гостям различные неприятности.
Быстро сплюнув на землю, вновь набежавшую слюну и утерев рот ладонью, Лозовой окинул взором головешки и убежденно произнес:
– Это точно не Ндола со своими шакалами. И не Квама пограничник.
– Может Матала? – предположил Пархоменко, вспомнив дерзкий набег со стороны Верхней Вольты.
– Нет, Яковлевич всё мимо, не он это. И вообще мне кажется, что это совсем не наши негры – удивил командира своим выводом Лозовой.
– Почему?
– Смотри, они конечно пакостники и воры, каких только поискать на белом свете. Да и красного петуха подпустить могут, если уж сильно приспичит. Могут на кусочки разрезать одного двух, но чтобы вот так резать людей, это точно не они – убежденно произнес комэск.
– Точно чужие, Александр Яковлевич – вступил в разговор десятник Чепалов, который вместе с Лозовым не один раз выступал в походы против «немирных» чернокожих.
– Ладно, стройте людей. Заскочим в деревню к Ндоле. Пораспрошаем его о новостях, да и прощупаем, чем дышит наш царек. Авось, что и узнаем интересного – решил Пархоменко.
Однако когда эскадрон прибыл в гости к Ндоле, там ждал его большой сюрприз. Едва только русские кавалеристы въехали в деревню, как к ним со всех ног бросилось множество негров, радостно вскинув руки, явно прося защиты и что-то бесперебойно лопоча на своем языке.
Среди этой встревоженной толпы наметанный глаз Пархоменко с трудом узнал Ндолу, местного вождя, всегда требовавшего, чтобы белые господа называли его королем. Лоск и важность, которые прежде не сходили с его чела всякий раз, когда к нему приезжали русские гости, теперь бесследно пропали. Страх и ужас, посеянный могущественным злом, открыто читался на его лице.
– Господин, господин! Какая радость, что ты приехал со своими солдатами. Мой народ и я счастливы, видеть вас – радостно выкрикнул королек, вскидывая свои толстые мясистые руки.
Едва только толмач перевел Пархоменко слова Ндолы, как он моментально понял, что зеленая беда зацепила не только одну ферму Оберсдорфа.
– Все ли спокойно во владениях великого короля Ндолы? – спросил Пархоменко, решившего подыграть амбициозному негру – не болен ли его скот, здоровы ли жены и дети?
– Ах, Александэр – грустно молвил Ндола – большая беда пришла в мои владения, и с ней нет сладу.
– Как, неужели мор? – лукаво произнес белый собеседник.
– Хуже, гораздо хуже господин. Это черные арабы!!! – воскликнул вождь и от его слов стон горечи разнесся по окружавшей его толпе.
– Черные арабы? Это кто такие? – удивился Пархоменко, и напуганный вождь принялся его усиленно просвещать. Оказалось, что день назад на деревню Ндолы был совершен дерзкий налет. Нападавших было около двадцати человек, часть из которых были на конях и вооружены винтовками. Пришельцы напали на работавших в поле женщин и детей, безжалостно убивая всех подряд. Увлеченные погоней, конные отделились от пеших воинов и первыми ворвались в деревню, где уже была объявлена тревога.
Имевшие опыт борьбе с верховыми, негры Ндолы не растерялись и сумели одолеть противника, правда, с большим трудом. В самый ответственный момент на выручку попавшим в беду товарищам подошли вооруженные копями и саблями пехотинцы, которые яростно бросились в бой, несмотря на численный перевес жителей деревни. Презирая раны и смерть с криками «Аллах Акбар» они бросались на подданных короля, вселяя в них ужас и страх.
Неизвестно как могло сложиться бы дело, не окажись в распоряжении одного из телохранителей Ндолы пара гранат проданных ему из подполы русским кавалеристом. Одна из брошенных им гранат, упала в ряды атакующего противника, и разом сократила его численность, на целых семь человек. Вторая граната была применена менее удачно. Её взрыв унес из жизни только одного противника, при этом сильно разрушив «дворец» короля.
Сам герой так же пострадал от этого взрыва и, будучи оглушенный, был безжалостно добит раненым пехотинцем, который превознемогая боль в раздробленной бревном ноге, отважно бросился на погубителя своих товарищей.
Израненный и обессиленный, он был пленен воинами Ндолы и со скрученными руками доставлен перед грозные очи вождя. Боль и страдания не помешали воину с достоинством говорить с Ндолой, приведя того в сильное замешательство. Стоя на коленях с гордо поднятой головой, он поведал, что является воином одного из передовых отрядов огромной армии великого Махди Абаллаха аль-Башира. Охваченный особым религиозным озарением, он решил полностью охватить правоверным учением все земли Западного Судана, перенеся священное зеленое знамя ислама с берегов Нигера на берега Гвинейского залива.
– То, что ты видел сегодня, это жалкая горсть той армии, что служит великому Махди! Нас тысячи тысяч и все мы рады отдать свои жизни ради правого дела. Трепещи неверный, ибо вслед за мной придут новые войны, которые разрежут на мелкие кусочки всю вашу деревню и не будет вам спасения нигде. За каждую каплю пролитой крови своих воинов, славный Абдаллах аль-Башир прольет реки вашей крови, презренные кафиры.
Пленный говорил столь убедительно, что руки державших его стражников задрожали от страха. Возможно, напуганный вождь и сохранил бы ему жизнь, чтобы наладить отношения с неведомым мессией, но раненый, желая поскорее попасть в райские кущи, лишил его такой возможности. Собрав последние силы, он плюнул в Ндолу, и опозоренный королек поспешил лично пристрелить его из револьвера, ради сохранения лица перед подданными.
Лишившись возможности договориться с Махди, изворотливый туземец решил искать защиты у белых, благо у них имелись чудесные гранаты легко уничтожающие свирепых пришельцев. Ндола ещё только принимал решение, как в деревню приехали русские что, по мнению вождя, было хорошим знаком.
Перемешивая слова повествования с бесконечными заверениями о своей любви и дружбы к белым господам, Ндола мучительно ждал решения помощника Котовского, у которого было очень много поводов послать вождя куда подальше, припомнив все его былые прегрешения перед колонистами.