"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Предлагаю его убить, о Великий.
— Заткнись, костяная падла! Ты специально это предлагаешь! Знаешь, что выплеск привлечет ко мне внимание!
— Ну, выбор у вас невелик. Либо вы его убиваете, тем самым показывая, где мы находимся. Либо... нас и так найдут. Только попозже.
— Надо его вытащить отсюда... связать...
— Замечательная идея, о Умнейший! Парень видел вас, знает про Анклав. Даже если его сожрут волки, по останкам всё поймут и доложат в Аббатство. Вопрос времени, когда нас обнаружат. Мне-то, конечно, плевать, но вот вы... Кстати, напоминаю, что в Аббатстве таких как вы медленно отваривают в масле до хрустящей корочки. Как думаете, о Великий, вы на вкус ничего?
— Хватит нести чушь!!!
— Прошу прощения, о Орущий. Забыл, что вы предпочитаете еще живое мясцо. С кровью. О, что с вами?..
Приоткрываю второй глаз. Старик пошатывается, хватает ртом воздух и рвет с себя одежду в области груди.
— О мастер! — слышу в голосе «черепушки» неприкрытую радость. — Неужели болезнь сердца наконец-то вас добьёт?
— Укх-к.. Оу-м-м...
Старик ковыляет, спотыкается и наваливается на меня всем весом, вдавливая в холодный камень. Одновременно с этим чувствую, как возвращается контроль над телом. Я могу двигаться!
— Эй, парень. Это твой единственный шанс, — лениво бубнит черепушка. — Твоя правая рука... Чуть левее...
Повторять дважды мне не надо. Богатый жизненный опыт, адреналин и инстинкты делают свое дело. Я нащупываю холодную рукоять и понимаю, что это подобие скальпеля. Пока чувство реальности ко мне не вернулось окончательно, резко сажусь, размахиваясь. С чавкающим звуком насаживаю скальпель на удачно подставленное глазное яблоко старика.
Вопреки ожиданиям, что он просто упадет и умрет, старик с ором отшатывается, вцепившись в рукоять скальпеля.
— Парень, в ногах у тебя железная штука.
Все мысли отключаются. Ощущение, что, если я быстро не сделаю того, что нужно сделать — мне конец. Вскакиваю со своей «каменной кровати» и не видя ничего, кроме «железной штуки», похожей на статуэтку Грэмми, хватаюсь за нее и с мерзким звуком выбиваю из головы орущего старика остатки жизни. Он падает и больше не двигается...
«Статуэтка» выпадает из рук...
Стою, тяжело дышу, не в силах оторвать взгляд от истекающего кровью уродливого старика.
Мысли понемногу возвращаются...
— Кх-м, парень, я бы посоветовал потоптаться на его башке, пока из нее не вытечет что-то серое...
Медленно поворачиваю голову в сторону говорящего:
Сердце забилось еще сильнее.
— Ты... — еле двигаю онемевшим языком.
— Да-да, я череп. Говорящий. Опасности тебе не представляю. Так что, будешь его топтать? Не сомневайся, он бы с тобой так и поступил.
Сглатываю мерзкий ком. Глаза меня не обманывают. В углу пещеры нет ничего, кроме человеческого черепа. И голос исходит из него, хотя он не шевелится.
Это... какая-то... хрень... Может это пранк? В черепе микрофон? Вот только кто рискнул так со мной шутить?
Втягиваю носом воздух.
Нет. Не пранк.
Я точно знаю, как пахнет настоящая кровь. Да и поздно об этом думать, после того, как размозжил голову актеру.
Та-а-ак, ладно. Главное не показывать эмоций. Никакого страха, никаких сомнений. Покажешь слабину — сожрут.
Киваю на старика:
— Зачем его топтать? Он разве ещё жив?
— Не-а. Но мне бы полегчало.
Что с этим черепом не так? Ну кроме того, что он вообще череп.
Спокойно, Ден. Ты знаешь, что в такие моменты главное спокойствие. Это только в кино кажется, что «я бы вот так сделал» и «какие-же они дебилы». В реальности всё иначе. И не дай никакая высшая сила начаться зомби апокалипсису. Потому что любители этой темы сдохнут первыми. Именно потому, что «в кино я бы сделал как профи».
Делаю глубокий вдох, выдох...
Как же тут мало света...
Подхожу к старику, проверяю пульс. Коньки он точно отбросил. Жалости никакой не испытываю. Какой-то некромант, похищающий людей — такой себе предмет жалости. Да и кроме жалости у меня сейчас достаточно геморроя.
— А вдруг не помер? Ты бы потоптался, парень...
Не обращаю внимания на череп. Он слишком фантастический, поэтому оставлю его на потом, когда психика окрепнет на новую реальность. Нужно адаптироваться. Как дайвер, понемногу задерживающийся на разных глубинах, чтобы не словить кессонную болезнь.
Вторым делом осматриваю себя, так как ранее заметил что-то странное. И...
Твою же... мать...
Тут уже пранком не отмажешься...
Я и правда толстяк. Жирный живот свисает складками, пальцы как сосиски. Щеки пышные, как поролоновые яблоки.
А я-то еще подумал, чего мне так тяжело даются любые движение. Думал затекло что или просто устал. А тут сто пятьдесят килограммов жира...
Осматриваюсь в поисках зеркала... Не нахожу. Зато бутылки с эмбрионами точно оказались бутылками с эмбрионами, а с не с бабушкиными соленьями. Подхожу к одной из самых больших. Стараюсь фокусироваться не на плавающем в формальдегиде нечто, а на отражении себя.
— Ну, здравствуй, пятачок, — грустно приветствую я нового себя.
Какое-то время молчу, вздыхаю, всматриваясь в отражение.
— Могло быть и хуже, — профессорски комментирует череп. — Например, бездомный с гангреной обеих рук. Или портовая проститутка с виноградной лозой между ног. А тут всего лишь откормленный окорок...
Отречено перевожу взгляд на череп, валяющийся в углу:
— Где я? Кто я? Кто ты? Как можешь разговаривать? Что вообще происходит?
— Сколько вопросов. Сначала подбери меня и поставь во-о-он на ту штуку, которой ты убил моего бедного хозяина.
Вот ведь...
Подхожу к статуэтке, оказавшейся подставкой для черепа. Подбираю, осматриваю. На вид ей пару миллионов лет. Штырь сверху насаживает на дыру в черепе, где должна быть шея у «здоровой головы». Пищевод, вроде. Или трахея.