"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Прошу вас, не проливайте понапрасну кровь невинных существ.
Торн с этим явно не согласен.
— Невинных? Эти жестокие твари убивают всё, что движется. С ними невозможно договориться, они не знают пощады, не знают ничего, кроме смерти.
Иешуа без страха поворачивается спиной к тварям, улыбается Торну:
— Но разве они виноваты в том, что они такие, какие есть? Такие, какими их создали люди прошлой эпохи.
— Хм… предлагаете нам давать им себя убить?
— Боже упаси, что ты, сын мой. Но разве решение силой — единственный вариант?
— С ними невозможно договориться.
— А ты пробовал, сын мой?
— Хм, нет. Пробовали те, кто был до меня. Они погибли.
— Но ведь ты силён и не погибнешь. Так почему ты ни разу не попробовал?
— Нет желания рисковать своей жизнью.
— Сколько обычных гоблинов ты убил, сын мой?
— Много…
— Убивал ли ты гоблинов-одиночек? Тех, что изредка попадаются в лесах?
— Убивал.
— Эти гоблины ушли из гнезда, потому что они другие. Потому что они хотели жить. Жить как умеют и как их научили, но всё же иначе. Один гоблин опасен для тебя не больше, чем ребёнок. Ты знал это, но никогда не пытался понять их. Ты рассекал их сталью. Почему?
Торн не отвечает, но глаз с Иешуа не сводит, хотя я знаю, как это тяжело.
— Потому что тебя так научили, сын мой. Убивать гоблинов. Ты не думал, что есть иной выход. Так почему же ты осуждаешь гоблина, который смог выйти за рамки своих обычаев? Гоблин, покинувший гнездо, это крайне удивительное явление. Он смог переосмыслить в самом себе намного больше, чем ты, сын мой. Он задумался.
— Хм… вы называете себя богом. — Голос Торна отдаёт звоном металла. — Знаете ли вы, на что похожи гоблинские гнёзда? Это страдающий ком плоти из полуживых людей, эльфов, животных и… многого другого. Боги позволили случиться такому, верно? Вы же один из сильнейших из них. Ответьте. Почему?
Какой Торн многословный сегодня.
— Я понимаю твои чувства, сын мой. Поэтому расскажу тебе о гоблинах. Об этом мало кто знает, ведь несчастные создания не умеют жаловаться. Вечно страдающие от недугов и болезней, не ведающие отсутствия безумной боли. Они не представляют, что такое любовь, семейный очаг, родственность, дружба… Всё это поглотила боль. — Иешуа глубоко вздыхает, будто страдания всех гоблинов взвалились на его шею. — И создал их не бог. А свободовольный человек. Вы создали их так, чтобы они испытывали боль, а страдание других заглушало её. Вы — творения божьи, сотворившие гоблинов. Но бог любит вас такими, какие вы есть. Порой жестокими, порой безумными, порой страшнее любого гоблина. Он любит вас всех. Ответь, сын мой, способен ли ты полюбить гоблина таким, какой он есть?
Молчат все. Даже гоблины перестали пыхтеть, вслушиваясь в непонятные для них звуки старца.
Иона смотрит на Иешуа таким взглядом, будто он сам Первозданный. Вот оно — переобувание. Я уже для неё, наверное, и не Посланник Его…
Молчание неожиданно прерывает Тиина. Выходит из тени.
— Бессмертным сущностям легко говорить. Они ничем не рискуют, договариваясь с гоблинами. Могут даже повернуться к ним спиной. Вот только даже самый слабый из гоблинов способен найти брешь в броне сильного война и вонзить туда ядовитую иглу.
Иешуа смотрит с Тиину то ли с грустью, то ли с сочувствием. Ещё раз вздохнув, он оборачивается к гоблинам. Молча подходит к самому огромному из них, кладёт руку на его грудь, что-то шепчет. После короткого монолога, которого мы не слышим, хобгоблины… разворачиваются и отходят в дальний угол, плюхаются на пол задницами. Начинают о чём-то переговариваться на странном, рычащем языке. Но… на языке точно.
Иешуа подходит к стене очередной секции.
«Он даже не сказал вам, что только что сделал, мастер».
Какой странный голос у Кости. Незнакомая интонация. Если бы я не знал его, то посчитал бы, что он говорит… с уважением.
«И что же он только что сделал?»
«Снял с себя все барьеры, засунул свою божественность глубоко в… А, вы все равно не поймёте. Если попроще, то в эту минуту он был смертным. Обычным стариком. Если бы хобгоблины хотя бы чихнули на него, то вся его божественность ушла бы в небытие. Но… он с ними договорился. Как обычный, ограниченный в возможностях человек. С обычными старческими мозгами, в которых нет ничего, кроме…»
Костя замолкает, видимо не в силах произнести слово «любовь» или что-то в этом духе.
Открываю рот, чтобы спросить.
«Молчите, мастер. Есть вещи, которые не стоит произносить вслух».
«Но…»
«Забавно. Только что у меня была возможность почти навсегда избавиться от своего злейшего врага, и он об этом знал. Да, мастер, я не могу прямо навредить вам или вашим гостям — это правда. Но вы пригласили бога, а не обычного старика, в которого он только что превратился. Это две разные формы существования».
Пребываю в некотором ахере. Вот ты сущность с безграничной властью — и такой решил: «А договорюсь-ка я с хобгоблинами в облике дряхлого старика». Да что не так с этими божками?! Почему?! Зачем?!
«И почему же не избавился? Ты вроде как тысячи и миллионы лет с ним бодался. Он же и правда главный твой враг. С тобой-то что не так? Чувствительный порыв? Эмоциональное проникновение к врагу? Приступ милосердия?»
«Честно?»
«Как можешь».
Костя хмыкает.
«Что я буду без него делать?»
Торн как-то странно разглядывает хобгоблинов, потерявших к нам всякий интерес. Похоже, божьи слова зацепили его душевные струны. Что-что, а в убедительности богам не откажешь.
Тем временем Иешуа задерживается у стены. Стена не спешит поддаваться, как это было ранее. Он морщится, но вот по камню идут трещины, и он разваливается на куски, а не превращается в пыль.
«Жулик».
В этой секции монстров нет, но есть ГОРЫ СОКРОВИЩ! Тысячи, нет, сотни тысяч монет! Я чуть слюной не давлюсь от радости и с трудом давлю желание закопаться в этих горах.