"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24

Белогорский Евгений Александрович

Одним словом, Гофман совершенно не видел большой опасности в прорыве австрийского фронта в Галиции. Да, русские оказались несколько сильнее, чем предполагалось ранее, но дело поправимо. Русский медведь, выбравший для сражения самого слабого противника в лице австрийцев, прочно завяз под Ковелем, столкнувшись с непобедимой доблестью германского рейхсвера, и не прошел дальше передней линии окопов.

Генерал спокойно доложил Гинденбургу и кайзеру, что примет самые действенные меры к наведению порядка, отрядив три немецкие дивизии для обращения в бегство русской кавалерии, которой австрийские паникеры приписывают непобедимую силу.

В определенной мере Гофман был прав, давая низкую оценку неповоротливым русским генералам, встретившим эту войну на командных должностях. Большинство из них ориентировалось на опыт войны с турками 1877 года или в лучшем случае войны с японцами 1904 года. Однако господин генерал не учел, что в русской армии произошла полная замена офицерских кадров. Вместо героически выбывших офицеров прежних довоенных лет из тыла им на смену пришли другие люди, имевшие совершенно иные понятия о войне. Не принадлежа к прежней офицерской касте, они учились воевать с чистого листа, ведя войну так, как считали нужным ее вести ради сохранения людей, а не одержания победы.

Именно на них и сделал ставку генерал Корнилов в 1918 году, стремительно продвигая вверх фронтовых генералов и ставя им на замену эту разночинную офицерскую массу, главный костяк своего нового войска.

Поэтому для генерала Гофмана было огромным неприятным сюрпризом сообщение о новом русском наступлении на Восточном фронте, начавшемся 26 июля в Белоруссии. Мощный артобстрел германских позиций русской артиллерией Гофман принял за отвлекающий маневр и только. Подобное уже не раз практиковалось русской армией, и поэтому генерал не придал этому особого значения. Он только поморщился, когда ему доложили, что после 46-часовой артподготовки русские силами двух армий предприняли наступление под Пинском и Барановичами, он посчитал это продолжением прежнего маневра генерала Рузского, командующего русским Западным фронтом.

Узнав о прорыве противником передовых позиций германской обороны, Гофман не испугался, но на всякий случай приказал задержать отправку трех дивизий из армии Леопольда Баварского, срочно перебрасываемых им на помощь австрийцам и генералу Эйхгорну. Он посчитал, что этого вполне хватит для наведения порядка, но, как показало время, генерал ошибался.

За двое суток методичного обстрела русская артиллерия смела все, что только было на немецкой передовой или что смогла выявить воздушная разведка за эти два дня. Под прикрытием огня русские атаковали первые линии немецкой обороны, обходя с севера укрепления Пинска, предоставив возможность своей артиллерии продолжить их разрушение. В отличие от своих прежних наступлений, русские пушкари снарядов не жалели, щедро забрасывая ими траншеи врага.

Застигнутые врасплох, немцы не смогли удержать свои полностью разрушенные позиции и спешно отступили, надеясь остановить продвижение неприятеля на запасных позициях, и неожиданно попали под удар конницы Крымова. Как оказалось, для солдат рейхсвера, подобно их австрийским собратьям, действие русской кавалерии также было в новинку, и они тоже не смогли быстро найти против него противоядие. Опрокинув оборону врага, кавалеристы Крымова ушли в рейд по тылам противника, предоставив пехоте генерала Маркова добивать защитников последнего рубежа обороны.

За день боев немцы были отброшены на 10 километров, что было очень хорошим успехом. Наступающий севернее под Барановичами командующий 2-й армией генерал-лейтенант Миллер не добился такого успеха. Там немецкие позиции имели большую глубину и разветвленность, и поэтому продвижение русских войск ограничилось тремя километрами. Зная о крепости немецких позиций, Миллер не рискнул в первый день наступления бросать в прорыв конницу Краснова. С чисто немецкой педантичностью и пунктуальностью Евгений Карлович решил вводить в дело кавалерию на расчищенном месте.

Одновременно командующий вел интенсивный поиск слабого места немецкой обороны, которое было обнаружено на второй день боев на месте стыка двух дивизий рейхсвера. Именно в эту точку и был нанесен удар кавкорпуса Краснова 29 июля, который полностью прорвал оборону противника и вышел на оперативный простор.

Все последующие два дня русские войска интенсивно расширяли место прорыва, нанося германским войскам удары во фланги, вводя в сражение новые полки. Пинск и Барановичи еще держались, но движущиеся по немецкому тылу конные корпуса уверенно смыкали клинья окружения немецких дивизий в этом районе. К сожалению для немцев, прорвав фронт, русские очень удачно рассекли пополам находящиеся в этом месте войска Эйхгорна и фон Притвица, и угодившие в окружение немецкие дивизии не имели единого руководства. Каждая из окруженных частей была предоставлена сама себе и была вынуждена сражаться с противником в одиночку.

Гофман быстро оценил все остроту сложившегося положения, но не отдал приказ об отходе, решив перебросить по железной дороге оставшиеся под Варшавой части из резервной армии Леопольда Баварского и зажать прорвавшиеся русские войска в смертельные тиски. Вечером 31 июля войска погрузились в эшелоны, идущие к Пинску и Барановичам, а днем 1 августа случилась ужасная трагедия.

Волчьи сотни Шкуро, сумевшие пробраться через болота Припяти, терпеливо ждали в белорусских лесах своего часа, стараясь ничем не обнаруживать своего присутствия в немецких тылах. Лишь разведка и перехват связных между частями да обрыв телефонных линий – все, что могли они себе позволить в эти дни. Кроме этого, они вели наблюдение за железной дорогой, выполняя свое самое главное задание на этот период.

Марков прекрасно помнил, как немцы лихо перебрасывали свои части по железной дороге в Пруссии в августе 14-го года. Именно быстрое передвижение немецких дивизий позволило Людендорфу разгромить сначала армию Самсонова, а затем и Раненкампфа, численно уступая обоим противникам. Готовя наступление, Марков видел главную задачу партизан Шкуро в недопущении переброски частей противника по железной дороге на помощь окруженным дивизиям. Как показало время, расчет Маркова был верен, и Гофман поступил именно так, как и рассчитывал командующий 3-й армией.

Казаки сотни Шкуро, прошедшие хорошую школу тайной войны в тылу противника, справились с возложенной на них задачей блестяще. Выставив своих наблюдателей вдоль железнодорожного полотна, они были в постоянной боевой готовности.

Едва сидящий на верхушке сосны наблюдатель заметил тяжелогруженый воинский эшелон, ползущий в сторону Барановичей, он немедленно передал условным свистом известие двум казакам, сидящим внизу у дерева. Сквозь мощные окуляры трофейного офицерского бинокля казак прекрасно видел распахнутые двери теплушек, в которых было битком набито германских солдат. Медленно ползущий эшелон неторопливо приближался к скрытому наблюдателю, и до его ушей вперемешку со стуком колес состава уже стали долетать бравурные немецкие песни, которыми славные сыны рейха подбадривали себя перед скорым сражением.