"Фантастика 2024-145". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Поможем странам Индии и Юго-Восточной Азии бороться с европейцами на равных, продадим им оружие, обучим солдат. Поможем выгнать колонизаторов, через нашу РДК самим аборигенам продавать товары в России и Европе и посмотрим, какой регион будет развиваться быстрее, когда Европа и Азия получат равные условия торговли и производства. Лишим европейцев права сильного (если получится, конечно).
Глава вторая.
– Чёрт возьми!
– не удержался я при виде железных рельсов, ведущих от причала наверх, на крутой камский берег пристани Вогулка, - кто у вас лебёдки тянет, лошади?
– Ты смотри дальше, - сияющий, как новогодняя игрушка, Вовка, махнул рукой помощнику,
Через минуту канат, прицепленный к загруженному товаром вагону, натянулся, и колёса медленно закрутились. Вагонетка с грузом угля поползла в гору, откуда ветер принёс ритмичный стук работающего двигателя.
– Паровой движок?
– Уи, Вася, уи*, - кивнул головой мой друг, жестом предлагая занять место во втором вагончике, со скамейками для пассажиров. Тот стоял на второй паре рельсов и также медленно потянулся вверх, к срезу крутого берега. Володя забрался в вагончик и сел рядом, на передней скамье. Позади вполголоса обсуждали новинки пассажиры, в основном приказчики и торговцы. Наши парни невозмутимо рассматривали окрестности, делая вид, что ко всему привыкли.
– Помнишь, сколько продукции отгружал Прикамский завод?
– Володя наклонился к моему уху, продолжая экскурс по местам боевой славы.
– Полтораста тысяч пудов в год, где-то так.
– Теперь полмиллиона пудов стальных и железных изделий, и половину из них продаёт нам. В виде кровельного железа, жести, стальных заготовок, стального листа. А нынче за зиму отлили восемь чугунных станин для станков, наших станков, универсально-расточных, зуборезного и пары фрезерных. Дело за строгательным станком, его думаю к осени закончить и сразу пустить в производство. Знаешь, сколько паровых двигателей мы в месяц выпускаем? От пяти до восьми штук, различной мощности. Жаль, особого сбыта нет, у нас уже склад переполнился, двадцать пять двигателей в смазке лежат, может прихватишь?
– Если с ходовой частью паровоза, возьму сразу штук десять, без котлов, топки и корпуса, их мы сами неплохо клепаем. Повозки у тебя найдутся?
– Обижаешь, мы их на продажу до десятка в месяц строгаем, да своих два десятка про запас законсервировали.
– Почему законсервировали, - не понял я, - при таком обороте их не меньше полусотни должно быть на ходу?
– Смотри, - толкнул меня плечом Вовка, кивая на появившийся из-за крутого склона пейзаж.
– Трам-тарарам!
– вырвалось у меня при виде двух железнодорожных путей, направлявшихся в сторону Таракановки. На правом пути уже пыхтел паровозик с пятью грузовыми платформами, к которому быстро подцепили пассажирский вагон. Короткий гудок, и поезд медленно набирает ход. Несмотря на смешную скорость километров сорок в час, до Таракановки мы добрались за полчаса, остановок не было. После первых минут движения притихшие пассажиры привыкли, парни кричали "Ура!", девушки с удовольствием визжали, особенно при переправе через реку Сиву, по железнодорожному мосту. Даже я невольно улыбался, подставляя лицо теплому весеннему ветерку, заметно отдававшему угольным дымом. Наше прибытие на конечную остановку машинист огласил троекратным гудком, который постарались перекричать пассажиры. Всех охватило чувство праздника, девушки и парни улыбались, кричали, смеялись, поглаживали руками паровоз, рассматривали колёсные пары. Даже изумлённый поручик Синицкий, снял фуражку, вытирая вспотевший лоб.
Ставший родным завод я узнал с трудом, двухэтажное кирпичное здание управы было подведено под крышу, в огромные по здешним меркам оконные проёмы плотники резво вставляли двойные рамы. Володя, конечно, первым делом повёл меня в цеха, удивив строгой пропускной системой, как на саму территорию завода, так и в закрытые цеха, где производилось оружие и механика паровозов. Я почти ничего не спрашивал, увиденное впечатляло без объяснений, всю жизнь, слава богу, проработал на заводе. Вовкины успехи за три последних года просто невероятны. Столько было
– Этот станок, кстати, я для тебя специально сделал, на нём стволы для нарезного оружия можно готовить. От восьми миллиметров внутреннего диаметра до ста, больше в первое время не понадобится. Дарю, здесь опасаюсь нарезным оружием торговать, разве, что револьверы начал выпускать с нарезным стволом. А в твоей глуши европейцы лет двадцать не появятся, вполне можешь карабины и морские орудия клепать с нарезными стволами. Вот эти восемь сто миллиметровых стволов, тоже для тебя, затворы сам пришпандоришь, - небрежно кивнул Володя на лежавшие в промасленной бумаге орудийные стволы.
– Вот подарок, так подарок, - искренне обрадовался я сюрпризу, мысленно прикидывая, кому из мастеров можно доверить такую работу, - ты бы ещё пару умельцев подарил к своему станку, ему бы цены не было. Хотя бы вон тех пацанов.
– Эти пацаны и так с тобой на Дальний Восток собрались, они же вогулы.
– Успокоил меня друг, - человек триста ждут твоей команды на переселение. В основном, молодёжь, что характерно, две трети девушки. А старики вогульские, прохиндеи, здесь на Вогулке великолепно прижились, никуда уезжать не хотят.
Вечером, в гостях у Кати, успевшей родить Вовке второго ребёнка - дочь, я наслаждался домашней кухней. Картофельные шаньги с молоком, жареные пирожки с мясом и яйцом, перепечи с яйцом и грибами, чёрная икра, жареный судак, пирог с налимом, всего не перечислить. За десертом, чаем с лимоном, я и подарил Володе фотокамеру. К ней полсотни стеклянных пластинок, вдвое больше самодельной фотобумаги и две наши фотографии с детьми и семейством Палыча. Сам и сделал первый снимок семейства Кожевниковых, потом проявил стеклянный негатив и оттиснул пару контактных снимков.
– Вот, Катя, пусть наши дети видят, какими они были маленькими, этот снимок сможет сохраниться сто с лишним лет.
– Мы договорились с ребятами, что слово фотография не будем произносить, сразу назовём снимками.
– Набор реактивов в достаточном количестве я оставляю, если понадобятся, вышлю вместе с пластинками, звони.
Когда местные жители узнали о моём приезде, а отправившиеся домой, в Прикамск, мои парни разболтали условия жизни рабочих на Дальнем Востоке, девятичасовой рабочий день, отсутствие податей и налогов, запрет физических наказаний и прочие привычные для нас вещи, в посёлке едва снова не началось восстание. Тут, как раз, я отправился к Алимову, вернувшемуся в своё кресло управляющего. Не сомневаясь, что слухи о моём производстве в потомственное дворянство уже дошли до Сергея Николаевича, я оделся соответственно. Однако, вёл себя со старым знакомым по-прежнему, вежливо и тактично. Более того, рассказав о своих успехах, создании оружейного завода на востоке, я подвёл речь к недавнему образованию РДК. Перечислил самых именитых купцов и заводчиков, показал копию устава и акции на свою часть капитала. Потом посетовал на невозможность отблагодарить Сергея Николаевича за его доброту в отношении нас много лет назад.
– Да, Сергей Николаевич, жаль, что Ваши финансовые возможности не позволяют стать нашим компаньоном, жаль. Мне бы так хотелось в знак благодарности сделать Вас значительно богаче, например, с годовым доходом тысяч десять-двенадцать рублей. И ведь, для этого достаточно части моих акций. Всего два процента акций нашей РДК дадут вам право на получение ежегодной прибыли на десять тысяч. Правда, стоят они двадцать тысяч.
– Погодите, - разволновался Алимов, понёсший серьёзные траты три года назад, во время восстания, - Вы, Андрей Викторович, упоминали, что свою часть внесли пароходами, а не серебром. Возможно ли мне подобное участие, в виде заводской продукции, хотя бы?