"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Несмотря на жар, волна холода прокатилась от макушки до пяток.
Скрытный господин, что стоял в Зале Оракула! Кажется, я знаю, кто он. Талаши называла его Кредитором. Тот, кто ищет Творца и постоянно меняет обличья! Значит, он все еще здесь! И он ищет, ждет, охотится! Но зачем ему Бог-в-Себе? Заинтересован в том, чтобы мой мир погиб? Или маги говорят правду, и Кредитор сможет наложить крепи, чтобы мир уцелел? Но мотивы? Ему нужно отыскать Творца и спросить с него за проигрыш, прочее, очевидно, не столь важно. Не понимаю…
— Олник, чьими устами ты говоришь?
Драккор набрал высоту и неподвижно завис над куполом Главного Зала — ярдах, навскидку, в двадцати.
— Они ждут создание, идущее вместе с штормом, — сказала Виджи. — И готовы к встрече. Не тревожь гнома. Молчи и слушай. Его уста сейчас — уста других сил.
Олник посмотрел на меня совершенно мертвым взглядом.
— Мы достучались до тебя, Фатик. Мы — мертвецы Брадмура. Твой товарищ выпил напиток, который не предназначен для его разума, и его сознание раскрылось. Мы получили возможность говорить, но скоро уйдем… Послушай коротко. К нам относились как к скоту. Они добавляли в пищу какую-то дрянь, от которой мы делались вялыми, но работать могли… При этом помыслить о сопротивлении было невозможно… Но они не учли: у некоторых выработалось привыкание. И один из нас, тот, кто привык, он работал на кухне. Маги расслабились, они думали, что все мы управляемы, но один из нас… Они давали ему зелье покорности, и он должен был подмешивать его в нашу пищу… Но он выбросил его раз, другой… И мы проснулись. И мы восстали в Брадмуре и разнесли все, и мы выпустили тварей из клеток прямо на магов. И сами почти все погибли, но зато маги и кверлинги в Брадмуре умерли тоже… И нам лучше было умереть, чем жить так, как мы жили. И лучше было отомстить. Они пытались остановить и нас и тварей заклятиями, от которых наши души частично зависли в межмирье… Они творили с нами вещи неописуемые, страшные. Союзник дал им знания для создания чудовищ и машин из металла, костей и плоти. И плоть они брали от нас. Мы, мертвецы Брадмура, должны сказать тебе — не ищи вход в Академию. Доверься судьбе. Она приведет тебя, куда нужно сегодня. Маги готовятся передать зерно бога в Его руки. Но сначала они насытят энергиями, которые идут от зерна, готовые заклятия и артефакты, которыми Академия сможет питаться долгие годы. — Олник хватанул воздух, пошевелил губами и родил финальную порцию откровений: — Не бойся умереть сегодня. Ты умрешь, но будешь жить… Ты отомстишь за нас сегодня. Мы рады. Мы ушли.
Бывший напарник резко выдохнул и сел на дорожке. Захлопал глазами, как совенок.
— Фатик, это чего было такое, а?
— Письмо, которое записали тебе в голову.
— Ась?
— Встань, на нас смотрят.
Олник встал.
— Когда ты хлебнул моджи, с твоим разумом что-то случилось. И некто — пусть это даже будут каторжники Брадмура, покойные, разумеется, которые витали над Брадмуром после умерщвления их магией, вложили тебе в голову знания, хотя я никогда не верил в то, что покойники могут разговаривать — да так связно. Знания всплывают, когда ты видишь существ магической Академии — лузгавку или, например, кракенваген. Или драккора… Жаль, хороший был скелет, я им несколько раз любовался Теперь нам нужно уходить. Пошли. Виджи?
Добрая фея медлила.
— Знаешь, что это означает, Фатик? — спросила она.
— Не понимаю, о чем ты.
— Твоя богиня, — она сделала упор на слово «моя», намекая на мою измену, — была права. Небеса существуют. И там нет порядка. И кое-кто с той стороны наблюдает за нашими делами. За твоими делами. На самом деле за нами наблюдает много глаз.
Я это понимал. Сплюнул кровью, и мы двинулись в обратный путь.
Раздался хлопок. Прыгающий маг возник у самого входа, между нами и парой стражников, лицом к нам. Он нашел меня взглядом и воскликнул патетически:
— Бороться за жизнь! Всегда!
Исчез.
— Фатик, — промолвила Виджи. — У него слезы на глазах.
У меня тоже выступили слезы — от кашля.
Пузырь снова появился. Это было внезапно — никогда, ни единого раза не случалось, чтобы пузырь с Прыгающим чародеем появлялся на территории Академии больше двух раз в сутки!
— Фатик… Кажется, я могла бы им управлять.
Я не поверил ушам.
— Управлять?
— Магия Витриума. Магия, которой владел Митризен-отступник, призвавший эльфов Агона в наш мир посредством Вортигена. Это… талант эльфов, который частично ушел, когда племя Витриума переселили в этот мир, смешав нас с людьми. Манипуляция материей и пространством… — Ее глаза блестели. — Четыреста лет назад магия была сильней, и кто-то из Академии воспользовался именно нашим, эльфийским заклятием переноса! Я ощущаю его… Если бы у меня было больше сил, я смогла бы подцепить его сферу на грани миров и направить внутрь чего-либо.
— О боги, зачем?
— Он хочет смерти, Фатик. Он страдает безмерно. Он ничего не хочет так, как умереть — ибо сознание его помрачено и уже никогда не будет прежним. Я бы прервала нить его жизни, и он был бы счастлив. Это было бы… гуманно. Но у меня мало сил, сейчас я могу только удержать его сферу на грани миров… Пусть она повисит там.
— Святые небеса!
— Но у меня нет источника магии, чтобы я могла направить его куда-то. Заклятие слишком сильно и само восстанавливается, набирая энергию в чужом мире.
— То есть… если пузырь, черт, сфера будет висеть на грани миров — заклятие ослабнет, и ты сможешь… направить… убить этого человека?
Виджи серьезно кивнула. Лицо ее было неподвижно.
— Это милосердный акт. И искупление за то, что кто-то воспользовался запретным для людей знанием. И потом, Фатик, так или иначе — мы окажемся сегодня в запретной части Академии, ты забыл? Возможно, к тому времени заклятие ослабнет, и у меня хватит сил материализовать сферу внутри стены.
Я согнулся пополам от кашля.
Значит, я доверюсь словам мертвецов, раз им безмерно доверяет моя супруга. Продам груз адептам конкурирующих культов и… положусь на судьбу. И буду ждать.
Честно говоря, в нынешнем своем состоянии, сделать что-то еще я не мог. Просто не хватало сил. Я кашлял, сгибаясь пополам, плевал кровью и каждую секунду мог утратить сознание.
Варвар, если заболел — лечись.
Но лучше не болеть вовсе.
24
Его благость Гарбс Керован, глава культа Горма Омфалоса, проживал в районе Семи Морей — престижном квартале, где селились богачи. Квартал сей возлежал на холмах над рекой, и чтобы добраться туда, пришлось нанять экипаж. Свою маскировку мы не стали снимать. С ней было безопасней.
Вилла Керована выглядела весьма помпезно. Три этажа, огромный парк. Много охраны из монахов. И обязательно — личная церковь, где Керован в тихие часы возносил молитвы Омфалосу. Личная церковь — это прерогатива богатых, как известно, приближающая их к богу.
Когда я разбогатею, то поставлю в своем поместье сразу три-четыре церквушки, посвященные разным богам. Возможно, они иногда будут спускаться с небес, пить вино и играть со мной в карты.
Ах да, все боги, кроме Атрея — суть происки Тьмы, совсем забыл слова Лигейи. Все — фальшь. Но церквушки я все же поставлю. На всякий случай. Черт, я шучу. Мне настолько плохо, что я готов лечь и умереть прямо сейчас.
Нас провели к Керовану, едва я показал перстень-печатку Вирны.
Его благость ждал нас в богато обставленном кабинете, беспокойно вышагивая по дорогому ковру и чахоточно кашляя. Выглядел он сушеной грушей-дичкой, навроде тех, что усеивали подножия склепов на кладбище, где я оставил груз. Жидкий хохолок седых волос на плешивой головешке. Коралловая, шитая золотом ряса. Взгляд бегающий, крысиный. Такой, какой бывает только у людей с нечистой совестью.