"Фантастика 2024-64". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
К тому же её брак с князем, не является смешением кровей, а плюсы от него огромны для них. Тут и вхождение её отца в ложу совета, и возврат всего имущества в пределах Петербурга и его уездов. Да и политические и экономические связи её женишка огромны. А тут вы, и всё летит коту под хвост. В том браке нет любви Григорий, только суровый расчёт. Она должна была стать связующим звеном в новой для них империи. А тут не звена ни выгоды, да и жених из простого люда. Для неё это как приговор. Но думаю лично её поведение следствие воспитания и подготовке к расчётливой
— Думаю не для неё одной это приговор. — Отпил я из бокала.
— Вы боитесь Григорий? — Криво ухмыльнулась Худалова.
Я отложил бокал на столик и тяжело выдохнул, посмотрев серьёзным сосредоточенным взглядом на княжну.
— Вы про возможные подлости от её семейства и её самой, или о кознях её женишка? А может про то, что когда они наиграются в относительно безобидные козни, перейдут к более радикальным мерам. Или может и то и то вместе взятое. Хотя думаю, это только начало списка. Страх перед всем этим не порок, а также не постыден. Только глупцы будут им пренебрегать. Испытывать страх, значит понимать, что есть то, что его притягивает, а значит есть над чем работать. Я не собираюсь недооценивать их, и уверять вас, что мне сам чёрт не страшен, а напротив, возведу их всех на ступень выше себя, дабы вскоре подняться на пару ступеней над ними.
— Замечательный ответ, и настрой Григорий, — подняла, словно в дань уважения свой фужер Мария Павловна. — Когда придёт время, думаю я спокойно смогу уйти на покой. А пока надо готовиться к свадьбам. Ох, сколько хлопот впереди.
— И не говорите. — Скривился я, вновь тянясь при этой мысли за бокалом.
Сидя под массивной березой, чьи ветви скрывали меня от палящего солнца, я смотрел на раскинувшуюся вдали Акимовскою заставу.
Именно тут сейчас дислоцировался мой отряд, который за конец зимы, весну и лето помотало по имперской земле.
Когда я покинул Петербург, то отправился сначала в один из его уездов, где пробыл чуть больше месяца, помогая тамошним властям налаживать быт после волны восстания прокатившейся по всем большим и малым городам.
После этого пришёл приказ о переброски моего отряда дальше, в близь Московских уездов, где якобы были замечены отголоски повстанческих формирований. Там мы провели практически всю весну охотясь то на мифических повстанцев, то на простых бандитов с большой дороги. Последних мы хотя бы выслеживали.
Но в рапортах, отсылаемых в Петербург, всё же приписывали наличие в их рядах бывших повстанцев и врагов империи.
В конце мая нас перебросили уже к прусской границе. Якобы часть тех, кого мы гоняли, рванули прочь от имперских земель в Пруссию, где якобы есть их формирования за бугром.
Так мы оказались сначала в Полоцке, а потом добрались и до Вильны, а в конечном итоге встали под Сувалками в Акимовской заставе.
Тут уже нам пришлось не только курировать приграничные рубежи, но и поддерживать порядок в здешних окрестностях, так как из-за близости с границей, разбоев и грабежей было в разы больше.
Всё
Наверное, её мечтами и случились у меня несколько заварушек, которые были весьма опасны.
Взять хотя бы поимку банды Балуева.
Признанный внебрачный сын графа Балуева, который в своё время окончил гимназию и не получив желаемого от отца и страны, пошёл в бандиты с большой дороги, и якобы по слухам принадлежал к некой преступной организации наёмных убийц.
В его рядах были беглые солдаты, которые так же обладали знаниями гимназистов, и даже непризнанные бастарды, что делало их банду страшной силой наводившей ужас на Полоцк и его окрестности, а также Вильну, в плоть до границ Пруссии.
Мы выследили их в лесах, где располагался их временный лагерь, но застать врага врасплох не вышло. По итогу мы понесли большие потери. Мой отряд отделался малой кровью, а вот отряд графа Польнина был практически уничтожен, а сам лейтенант получил серьёзные травмы, после которых его вероятней всего комиссуют из армии.
Желание выслужиться и получить лавры на поимке опасного атамана преступной вольницы, сыграло с графом трагическую шутку. Его люди были разбиты, а он сам чуть не отдал богу душу.
А мне и моим подчиненным пришлось потом, ловить их по лесам, где было полно их укрытий.
Также всё это время, будучи на службе, я оттачивал свои техники, и чем сильнее я становился, тем больше меня посещали мысли о возможности шагнуть за пределы обычных канонов родовых техник.
И тогда в свободное время покидал заставу, я уходил от людей, размышляя над тем, что можно придумать ещё с силой, которая у меня появилась со вторым шансом на жизнь.
Ни что так не толкает на прогресс человека как чувство самосохранения, а помня мемуары Острогова, что вступив в бой с представителем рода Полозовых надо быть готовым к тому, что против тебя будет не только он, но и его сотворённые существа. Толкало к развитию и в мороз, и в слякоть, и в зной.
Дабы понять силу сотворения, которой обладали Полозовы, я многие свободные часы потратил над размышлением и представлением этих техник которых я в принципе не знал, но имел ключи к этим элементам.
Однако этого было мало, ведь теорию всегда надо подкреплять практикой и изысканиями.
Летние месяцы нескончаемых проб и ошибок. Сотни, а может и тысячи попыток воспроизвести их техники по мемуарам Острогова, были увенчаны моими провалами, которые стали бесценным опытом на пути к моему триумфу.
Уже через пару дней мне предстоит путь обратно в Петербург, где мне предстоит вновь стать учащимся, только вот уже не гимназии, а в лицее.
А с моим появлением, думаю, мои заклятые друзья активизируются, воплощая в жизнь все, что смогли придумать за отведённое им время моего отсутствия.