"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Прямо бедствие? — уточнил я, подавляя рвущийся наружу смех. — Устали бороться?
— Истинно так, ваше высокопревосходительство.
— Пф. Еще древние говорили: не можешь победить, возглавь. Посади на каждый пароход по приказчику, с наказом мелкую торговлю по пути наладить. Капитан, если не дурак, сам скоро устанет бесконечно причаливать-отчаливать.
— А правда, — заржал, как конь Тюфин. — Путь в три раза дольше проделают, штрафы выплатят, и, поди, успокоятся.
— Тысячные убытки будут, — поморщился прижимистый человек-медведь. — За весну-лето если по две ходки, а не по четыре,
— Ну, значит, не такая уж у вас и беда с капитанами, — хмыкнул я. — Если они, и приторговывать успевают, и в сроки укладываются, так вам-то чего? Пусть их…
— А вот специально судно отправить, чтоб торг в прибрежных селениях вести, это хорошо, — развил мою шутку Тецков. — Вроде плавучей лавки. Ткани загрузить и водку…
— Мыло и спички, — подсказал Тюфин. — И порох. А то и вообще все, что в лавках колониальных товаров продают.
— А у них орехи и шкурки скупать.
— Грибы еще сушеные и лосиные шкуры. Лосей в том годе страсть как много было. Иная скотина чуть не в огороды к людям вваливалась.
— Ну вот, — засмеялся я. — Видите как одна голова хорошо, а три — лучше. Признавайтесь, как на духу! По миллиону каждый-то уже заимел? А то меня ругают. Говорят, каждый, кто со мной дело имеет, быстро миллионщиком становится.
— У отца, может, и имеется, — огладил роскошную бороду Николай Наумович Тюфин. — А я еще не обзавелся.
— Тоже еще нет, — смутился Тецков. — Тыщь пятьсот. Не больше.
— Как вам не стыдно, — деланно принялся сокрушаться я. — Высокие люди про меня изволят злословить, а вы что же? Уважить их не могли? Трудно по миллиону заиметь?! Евграфка вон Кухтерин — он, поди, уже сподобился. Не вам чета!
— Евграф Николаевич — голова, — неожиданно очень уважительно о бывшем ямщике высказался Тюфин. — Из любой беды с прибытком выйдет. И ведь врагами так и не обзаведется никак. Все-то у него в приятелях, всех уважит. Мужички, что у него работают, за хозяина горой. Слово, что ли, приворотное знает…
— Заработай сам, и дай заработать другим, — прогудел Тецков. — Вот и все его слово. Сказал: рубль за ходку, так ты хоть десять, хоть сто ходок сделай — свое получишь. А не так, как у некоторых.
— Молодец, — кивнул я. Слышать такую характеристику для опекаемого предпринимателя было неожиданно приятно. — Все бы пример с Евграфки брали! По-хорошему, все купцы и промышленники должны заботиться о своих работниках. Довольный рабочий и работает лучше.
Тецков с Тюфиным промолчали. Спорить с вице-канцлером империи они рылом не вышли, но мнение свое все-таки имели. И, судя по всему, мое они не разделяли.
Впрочем, я и не настаивал. Пример моих томских заводов ярко демонстрировал: вкладывать средства в благополучие рабочих имеет смысл. Ничуть не буду удивлен, если узнаю, что для моих предприятий понятия «дефицит» работников вообще не существует.
Посещение пристаней, тем не менее, принесло только положительные эмоции. Развитие торгового и пассажирского сообщений по рекам Сибири явно демонстрировало и общее развитие региона. Если пароходам нечего будет возить, то и строить сложные машины никто не будет. А раз с каждым годом транспортных компаний только больше становится, значит, объем торговли тоже увеличивается.
На верфи к Магнусу не поехал. Моего там было чуть, состояние этой отрасли я уже успел выяснить, и тратить время на то, чтоб просто полюбопытствовать, чем датская технология отличается от какой-нибудь другой, посчитал излишним.
А вот оговорка Тецкова о том, что чуть ли не в каждом прибрежном селе имеется угольный склад, заинтересовал. Интересно вдруг стало, кто же это такой продуманный — догадался организовать гарантированный сбыт угля и навигацию пароходникам облегчил? У меня как раз приглашение на ужин от бессменного председателя губернского правления, Павла Ивановича Фризеля имелось. А кому как не этому матерому чиновнику должно быть известно, кто чем на его территории промышляет?!
Признаться, была мысль переманить Павла Ивановича в столицу. В канцелярию премьер-министра грамотные чиновники всегда требовались. А Фризель — человек с железными нервами и богатейшим опытом. Но передумал. А вот иметь в Сибири некоторый кадровый резерв на случай, если заменить выбывшего губернатора окажется больше некем, это дорогого стоит.
Еще, честно говоря, опасался нарваться на отказ. Фризель в Сибири служит чуть ли не всю жизнь. Знает здесь все от и до. И его все знают. Супруга его, Елизавета Александровна, в Мариинской женской гимназии начальствует. Дочери за здешними же, сибирскими чиновниками замужем. Порвать все связи и уехать за чинами и наградами в малознакомый и неприветливый Санкт-Петербург? На это нужно огромное желание иметь, а я и прежде замечал, что Павел Иванович обостренным честолюбием не обременен.
Тем более что и здесь, в Томске, награды находят своего героя. Парадный мундир Фризеля, например, уже неплохо украшен сверкающими звездами орденов. Да я еще привез. И ему, и действующему губернатору по Станиславу второй степени. Для гражданских чиновников — довольно высокая награда. Значимая, я бы даже сказал.
Ну и еще одно останавливало: четкое осознание того, что Павел Иванович уже четырех губернаторов на своем посту пережил. В связи с этим, возникает вопрос: кто в действительности губернией управляет? Назначенный из МВД, пришлый, человек, или свой председатель губернского правления? И мог ли тот же Андрей Петрович Супруненко заниматься вопросами образования в губернии, если бы не понимал, что вся остальная деятельность гражданского правления под неусыпным контролем надежного, как швейцарские часы, Фризеля?
В том, что Павел Иванович осведомлен о делах губернии получше многих, я ничуть не сомневался. Но когда, в ответ на мой вопрос об устроенных на берегах судоходных рек угольных складах, тому и задумываться не пришлось, я был по хорошему удивлен.
— Так Щегловский это уголек, Герман Густавович, — пояснил Фризель. — Деревенька есть такая на берегу Томи — Щегловка. Там, где в Томь Искитимка впадает. Проживает там семь семей, и у всех фамилия единая — Щегловы. Вот они и роют, да по рекам на баркасах развозят. А торг ведут уже местные. И цену дают такую, у кого на сколько совести хватает. Иной раз в соседних селищах и в два раза цена может отличаться.