Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть 1
Шрифт:
— Но это твоя вина, — прошипел он.
— Моя? Почему же? Потому что я тебе воспротивилась? Могущество котла против могущества священного озера. И родился вихрь, который поглощал все и вся. Но это ты придал ему направление… Сколь долго цикл повторяется, сколь долго змея кусает собственный хвост, столь долго ты и я существуем, правда? Помнишь последнюю битву? Когда ты стоял над берегом озера… держа в руках окровавленный королевский меч? Когда вся твоя мечта о спасении старого мира, о том, чтобы сделаться его богом, легла в развалинах, что ты сделал? То было твое желание, мой милый…
Она тихо простонала и замолкла. Он внутренне собрался. Если успеет схватить ее за ладонь, не допустит, чтобы та отпустила…
— Ты хотел отвернуть ход времени, чтобы все то никогда не произошло, и чтобы все можно было начать сначала. И ты высказал это желание над озером, в тот самый момент, когда кровь с поля боя смешивалась с его водами. И знаешь что? Змея стиснула зубы на хвосте, но не так, как ты того желал… Все они бредут сквозь время: король, королева, вассал, молодой принц и остальные, повторяя… повторяя собственную жизнь и не имея возможности освободиться. А ты вместе с ними бредешь и вынуждаешь, чтобы раз за разом они разыгрывали историю. Вот почему случилось так, что из всех историй старого мира эта дожила до нынешнего дня. Ибо люди, тысячи человек видели ее собственными глазами… А ты, всякий раз, пьешь силу, рожденную пролитой кровью, и удлиняешь свою жизнь на несколько десятков лет…
— Рианнон, — назвал он ее древним, очень древним именем.
— Не называй меня так, — крикнула та, брызгаясь капельками крови. — Я научила тебя всему, что ты умеешь, я любила и верила. А ты предал меня, опутал чарами и обрек на бродяжничество сквозь время, ибо Госпожа Озера тоже замкнута в этой истории, даже если и является всего лишь второплановой фигурой. Я… Я уже желаю уйти.
Его ладони молниеносно замкнулись на ее руке. Стиснул ее так, что почувствовал, как ломаются ее пальцы. Она тихо вскрикнула.
— Но еще нет, — сказал он тихо и на удивление спокойно. — Еще не сейчас, моя милая. Сейчас мы стащим у тебя с пальца чеку и ладненько так вставим ее назад, хорошо?
Она засмеялась ему прямо в ухо.
— Не удастся.
Он застыл.
— Что?
— Не удастся стащить чеку гранаты большим пальцем руки, которой ту же гранату держишь. Это ты должен знать. Та чека вот от этой…
И она показала ему другую руку.
— Быть может, они и перебьют один другого над тем прудом… но то уже будет их выбор… испытание дружбы и верности. И никаких оплетающих их историй. Теперь они будут свободны.
— Госпожа…
— Тиии… Как ты обычно говоришь, милый? — шепнула она. — Самое позорное в любви — неискренность?
Она отпустила гранату и изо всех сил прижалась к нему.
Догнали их быстрее, чем можно было ожидать. Лукаш стоял в развалинах вокзала сам, без оружия, если не считать пистолета в кобуре. Его людей нигде не было видно, только Якуб знал, что где-то они имеются. Парой жестов он приказал своим рассеяться среди руин.
Подошел к блондину.
— Если я скажу, будто не знаю, зачем ты это сделал, это что-нибудь изменит?
Блин, не этого он ожидал. Не от Лукаша.
— Немного, но кое-что — это точно, — ответил он, разглядываясь по сторонам.
— Куба… я…
Только сейчас Якуб пригляделся к нему повнимательнее. Лукаш был бледен, у него тряслись руки, он вспотел.
— Куба, я не знаю, что со мной творилось… Сегодня, вчера вечером. Когда ты разрешил остаться тому русаку, я вдруг почувствовал, словно бы тот был важнее меня, как будто бы он должен был занять мое место, — он охватил себя руками, словно вдруг ему сделалось холодно. — Сегодня утром я соврал… Про него и про Каську. Я хотел… ну, не знаю, наказать вас… тебя… ее и его… И я повел себя как последняя сволочь.
— Вообще-то, следовало бы, — Якуб не глядел на блондина, только на винтовку, которую держал в руках. — Мне следовало набить тебе морду. Следовало бы отпинать тебя так, чтобы ты высрал собственные почки, хуй ты долбаный. А потом мне следовало бы пойти к Каське и позволить ей сделать с собой то же самое. Потому что я тебе поверил, потому что не встал рядом с ней, потому что, курва — мать ее ёб, я сам не знаю, что со мной случилось. С ней ничего не случилось?
— Ничего.
— Вы хотите уйти или вернуться?
— Разве у нас есть выбор?
Движение! Слева! Якуб бросился на землю, разыскивая стволом цель. Краем глаза он зарегистрировал, что Лукаш делает то же самое.
— Не стрелять! — заорали они одновременно.
Из моря развалин перед ними появился силуэт.
— Эй, вы! Не стреляйте.
Михал?
Поднялись оба, одновременно опустили оружие. Михал приблизился к ним с неуверенной усмешкой.
— Куба…я…
— Заткнись. Я уже все знаю. Что ты тут делаешь?
— Я… — Михал покраснел до самой макушки. — Я чувствовал, что обязан идти помочь Каське. Куба, мы не…
— Знаю. Ничего не говори. Лукаш, приведи ее.
Блондин потупился.
— Только, Куба…
— Чего… — он был настолько измучен и зол, и, одновременно, вопреки всему, чертовски, абсолютно счастлив. Шум озера, который долгое время заполнял его голову, затих.
— Ты же не дашь ей сразу оружия, правда?
Он рассмеялся во все горло, за ним Михал, к ним присоединился Лукаш. Они хохотали, стоя среди развалин, а близкий пруд чмокал сонными волнами о берег.
Роберт М. Вегнер — дебютировал в 2002 году в 19-м номере «Science Fiction» рассказом «Последний полет Ночного Ковбоя». Затем были другие рассказы в том же журнале.
Живет он и работает в Силезии, куда, как сам говорит, переехал за госпожой своей жизни, которая тоже прибыла туда из других краев — «И вот так мы и встретились где-то на средине пути».
Рассказ взят из сборника «Молодые волки польской фантастики».
Роберт Шмидт
ОГНИ В РУИНАХ
Этого момента я никогда не забуду. Я как раз откладывал книжку и тянулся к выключателю, чтобы погасить свет, когда зазвонил телефон. Краем глаза я глянул на стоящие рядом с кроватью часы: половина второго ночи — поздновато для обычного разговора. Я поднял трубку, испытывая нарастающее напряжение, обычно сопровождающее меня в подобные моменты. Не успел я хоть что-то сказал, как в трубке раздался неизвестный мне мужской голос, говорящий в нос: