Фантазии господина Фрейда

Серова Марина Сергеевна

Итак, что мы имеем? Во-первых, двоих преступников, покушавшихся на жизнь Клавдии Петровны по неизвестной мне причине. Конечно, кое-какие догадки у меня имелись, и по поводу преступников, и по поводу причин покушения, но это все еще проверять и проверять! Во-вторых, мы имеем каких-то неизвестных друзей Клавдии Петровны, способных в кратчайшие сроки организовать не что-нибудь, а вертолет санавиации! В-третьих, они сумели поместить ее в больницу, но при этом ничего не удосужились сообщить в милицию об огнестрелах. И в-четвертых, они смогли очень оперативно поручить –

наверняка самому способному работнику следственного комитета – разобраться с этим делом.

Ну и что мне прикажете со всем этим делать? Если в прокуратуре у меня кое-какие связи остались, то в следственном комитете знакомых нет. Опять просить Кирьянова о помощи? Но я не слышала от Володи, чтобы и у него там друзья имелись. Да и не будет человек, которому начальство поручило неофициально, в виде особого доверия к нему, расследовать дело о покушении на Клавдию Петровну, откровенничать, пусть даже и со своим лучшим другом, – так ведь и неприятностей можно огрести по самое не хочу. Я бы, во всяком случае, не трепала языком на его месте. А самое главное, что у меня все-таки совесть есть – ну сколько можно Кирьянова эксплуатировать? А может быть, мне стоит приостановиться, притормозить и немного успокоиться? Клавдия Петровна явно жива, и расследованием покушения на нее вовсю занимаются компетентные органы. Мне-то зачем напрягаться в этом случае? Ладно, подумаю.

Что же мне остается делать? А только ждать, когда Галкин созреет и поделится со мной информацией или когда Маркин возьмет стрелка. Кстати, а почему бы мне ему не позвонить? Вдруг его уже взяли и сейчас допрашивают? Я набрала номер сотового телефона Игоря Олеговича и спросила, схватили ли они стрелка.

– Конечно! – ответил он, явно удивившись из-за того, что я усомнилась в нем и в его подчиненных.

– Это он?! – нетерпеливо спросила я.

– А кто же еще? Он самый! – подтвердил мою догадку Маркин.

– Он заговорил? – загорелась я.

– Запел! – усмехнулся он. – Еле успевали за ним записывать. С виду он мужик крепкий, а вот нутро – гнилое. Обрисовал я ему всю бесперспективность его запирательства, он и скуксился! Сдает всех и вся, колется до самых башмаков. Он тут такого наговорил, о чем лично я и не догадывался.

– Например, о покушении на Клавдию Петровну? – забросила удочку я.

– А вы-то как об этом узнали? – удивился Игорь Олегович.

– Мыслительный процесс у меня очень своеобразно протекает, вы не забыли? – подколола его я. – Что он еще вам поведал?

– Извините, Татьяна Александровна, но больше я вам ничего сказать не могу, – очень корректно ответил Маркин.

Услышав такое, я мгновенно взбесилась, потому что, как идиотка, считала, что мы – одна команда, а оказалось, что меня просто использовали! Умом я понимала, что он прав, только поделать с собой ничего не могла и, не удержавшись, как можно более ехидно сказала, не скрывая своей неприязни (это если интеллигентно выражаться):

– Ну, спасибо, Игорь Олегович! Давненько меня так не возили мордой по столу! Спасибо, что напомнили мне об этом наиприятнейшем ощущении.

Век вам буду благодарна!

Видимо, он понял, что перегнул палку, потому что извиняющимся тоном произнес:

– Поймите, я человек служивый, а вы – лицо неофициальное, и я не имею права посвящать вас во все подробности. Но неужели вам мало того, что вы оказались правы практически во всем?

– А в чем я не права? – тут же спросила я.

– Да не в этом дело! Права – не права! Просто все оказалось гораздо серьезнее, чем вы себе представляете. Настолько серьезнее, что это даже и не моего ума дело, – объяснил он. – Больше я вам действительно ничего сказать не могу.

– А вот за это – спасибо, Игорь Олегович, – немного успокоившись, поблагодарила я его. – Только я не в свои сани не сажусь. Меня наняли для того, чтобы я выяснила, кто и почему покушался на Андреева, и я это узнала. А вот все остальное – это игры больших дяденек, и мне они неинтересны.

– В таком случае я очень рад, что вы на меня больше не злитесь.

– Предпочитаю использовать нервные клетки исключительно для работы, а не жечь их попусту, – сказала я – эх, если бы это было правдой!

Машин на трассе было немного, и я, притормозив на обочине, налила из термоса чашку кофе и задумалась. «А если и Ершов меня так же бортанет? Расскажет о том, что мне действительно знать необходимо, а об остальном умолчит. Или даст понять, что не моего ума это дело – мол, знай свое место! Ну уж нет! Такого удовольствия я никому больше не доставлю! Только интересно, в какую же именно жуткую историю я вляпалась?» Здравый смысл подсказывал мне притормозить, а ужасный мой характер толкал меня вперед, причем с шашкой наголо. «Ничего! Как-нибудь выкручусь!» – решила я. Любопытство терзало меня так сильно, что я даже на сиденье заерзала, но вскоре решила, что подумать я и по дороге могу – авось до чего-нибудь и додедуцируюсь, как пишет Иоанна Хмелевская, – и тронулась с места.

Чем дальше я ехала и чем больше размышляла, тем сильнее убеждалась в том, что пролить свет на всю эту историю способен только Галкин. А для этого мне придется хорошенько пораскинуть мозгами, потому что, попади Валера в руки Ершова, я потом шиш что узнаю. Значит, мне нужно поговорить с ним первой, но как? Я ни секунды не сомневалась, что Юрий Михайлович установил за ним наблюдение, поэтому мне необходимо действовать так, чтобы не вызвать подозрений ни у соседей Валеры, ни у ментов, ни у людей, присматривающих за Валерием и Ларисой со стороны противника. Это тоже исключить нельзя.

И постепенно в моей голове начал вырисовываться некий план. Но для его реализации мне требовалось узнать, какая больница сегодня дежурная, и я набрала «03».

– Девушка, выручите меня, пожалуйста! – просительно сказала я, когда мне ответили. – Мне сейчас соседка позвонила и сказала, что моего отца «Скорая» в больницу увезла, а вот в какую – она спросить не догадалась. Вы не подскажете?..

Даже не дослушав меня, девушка ответила:

– Вторая городская сегодня дежурит, – и повесила трубку.