Фантазии господина Фрейда

Серова Марина Сергеевна

– Охранники – люди подневольные, – хмыкнул он. – Мне приказали, я и искал.

– А кто вам приказал, вы мне, конечно, не скажете, – вздохнула я.

– Да я не помню уже, – отговорился он. Врал, голову даю на отсечение, что врал!

– О судьбе Клавдии Петровны Андреевой вы ничего не знаете? – спросила я.

– Видел я ее несколько раз, слышал, что женщина она хорошая, а больше ничего не знаю, – ответил он.

– У меня к вам последний вопрос на эту тему. Валерий Николаевич, что именно Лариса в водку Андрееву подмешивала? Наркотики? – спросила я, потому что кое-какие основания для этого вопроса у меня имелись – Ершов во время нашего разговора в кабинете Маркина проболтался.

– Вы сами-то соображаете,

о чем спросили?! – Его глаза тут же превратились в два ружейных ствола. – Да никогда в жизни она бы с наркотой не связалась! Это снотворное было, чтобы этот гад уснул и к ней не лез! Ее же от него наизнанку выворачивало!

Теперь, когда для меня больше не осталось ни одного темного пятна в этой истории и картина окончательно сложилась, можно было приступать и к основной цели моего визита. Я положила на столик свою визитную карточку и сказала:

– Валерий Николаевич! Я вас прошу, выслушайте меня внимательно и не перебивайте, потому что речь пойдет о вещах очень серьезных. Я знаю правила поведения таких людей, как вы, и поэтому понимаю, что для вас помощь следствию неприемлема. Но я вам все-таки разложу всю ситуацию на составляющие, а вы уж сами решаете, стоит ли вам рисковать жизнью Ларисы или нет. Итак: в силу ряда обстоятельств Лариса связалась с Андреевым. Что он собой представляет, как обращается с людьми – мне известно, но он еще и очень невоздержан на язык, причем не только в плане ругательств. В пьяном виде, и не только в нем, он способен выболтать все, что знает. Лариса в течение двух месяцев проводила с ним практически круглые сутки и была свидетелем всех его разговоров и встреч. Вы что-то от нее узнали, но она-то знает еще больше и теперь боится. И есть чего! Будь иначе, она сейчас не сидела бы в офисе, где на нее все смотрят с презрением. Зачем ей это теперь, если она – богатая наследница и ждать получения денег осталось совсем недолго? Андреева, от которого ее наизнанку выворачивает, на рынке нет, а по телефону на его звонки она может отвечать откуда угодно! Зарплату там уже два месяца не платят, так что не из-за смешных, по сравнению с ее состоянием, грошей! Что ей там делать? А только демонстрировать свое присутствие: вот – она еще на месте, никуда не делась. Почему же она не уволилась до сих пор? Почему не послала Андреева по всем известным адресам? Ответ на это может быть только один, и я его уже озвучила – она боится! Боится людей, которые знают о том, что ей очень многое известно! И от этих людей вы ее защитить не в силах! Возможности, извините, у вас не те, что у них! Иначе бы она была не там, на рынке, а тут, рядом с вами! Очень прошу вас, обдумайте мои слова и не отвергайте помощь, которую вам предлагают.

– В обмен на?.. – спросил он, и уголок его рта нервно задергался.

– На вашу и ее откровенность, Валерий Николаевич, – развела руками я. – Мы все равно до всего докопаемся, но в этом случае возникает опасность – преступники могут счесть нашу осведомленность результатом излишней разговорчивости Ларисы, а это для нее весьма чревато.

– И в чем же будет выражаться ваша помощь? – безразличным тоном поинтересовался он.

– В том, что мы вас спрячем, пока эта история не закончится, а конец ее уже близок, – объяснила я.

– В Кировском КПЗ? – усмехнувшись, уточнил он.

Я внимательно посмотрела ему в глаза, все поняла, но все же спросила:

– Там для вас небезопасно?

– Я же вам говорил, что я с детства наблюдательный, – напомнил он.

– У меня есть однокомнатная квартира, о существовании которой практически никто не знает, – предложила я.

– Нет, с Ларой в одной комнате я жить не могу, – отказался он.

– Простите за вопрос, Валерий Николаевич, но у вас уже открытая стадия? – поколебавшись, спросила я.

– Еще нет, но подстраховаться не помешает, – ответил Галкин.

– Тогда

мы еще что-нибудь изобретем, – пообещала я. – А вы пока с Ларисой поговорите, посоветуйтесь… Обдумайте наше предложение хорошенько и звоните мне в любое время дня и ночи! – попросила я его.

– Я подумаю! – пообещал мне Галкин.

Выйдя из его дома, я вдохнула полной грудью, хотя и у него в квартире воздух не был затхлым. Галкин сидел довольно далеко от меня и ни разу не кашлянул, но все равно общение с таким больным – дело небезопасное. Сев в машину и отъехав на пару кварталов, я позвонила Ершову.

– Ну, все! Они здесь действительно ни при чем! – уверенно сказала я. – Я почти уверена, что Галкин и Лариса согласятся поделиться с нами информацией, но надо придумать, куда их спрятать. Ваш КПЗ категорически не подходит!

– Даже так?! – воскликнул он.

– Вот именно, – подтвердила я. – Причем нужна двухкомнатная квартира – Валерий страшно боится заразить Ларису.

– Подумаю, – пообещал Юрий Михайлович.

– Вот и он тоже поразмыслит. Только вы уж поскорее изобретите что-нибудь, – попросила я.

– Сам заинтересован, – буркнул он.

Довольная тем, что свалила со своих плеч хотя бы часть предстоящей работы, я размечталась о том, как сейчас приеду домой, сяду в любимое кресло, положив ноги на пуфик, и начну основательно разбираться в только что полученной информации. Особенно меня заинтересовало то, что Клавдия Петровна заказала имитации своих драгоценностей и носила именно их, а настоящие, видимо, где-то спрятала. Она ожидала чего-то нехорошего? Подумав о ней, я тут же вспомнила, что мне еще нужно к Венчику заехать, да и насчет распечаток у Кирьянова поинтересоваться, но это можно сделать и по телефону, а если выяснится что-то любопытное, тогда я лично подъеду к нему. Я набрала номер Кирьянова.

– Привет, Володя! – сказала я. – Как там мои распечатки поживают?

– Про телефон Клавдии Петровны я могу тебе сказать, что он молчит с тринадцатого июля…

– Худо! – невесело констатировала я.

– А до этого в числе ее абонентов были женщины, за одним исключением – некто Феоктистов Георгий Георгиевич. Я тут пробил по базе – он десять лет тому назад умер. Может, наследники телефоном пользуются, – закончил он.

– А продиктуй-ка ты мне номерок, на всякий случай, – попросила я, записала номер и спросила: – Нет ли там номера Зинаиды Тимофеевны Сазоновой среди абонентов?

– Нету! – ответил он, и я разочарованно вздохнула.

– Ну, хоть с телефоном Ивана Андреева тебе больше повезло? – спросила я.

– Он до девятнадцатого июля был выключен, а позже Иван усиленно переговаривался с кем-то за границей.

– Это Ванда, – объяснила я. – А по местным звонкам?

– Одни мужики.

– Ладно! Как-нибудь разгребу все это, – невесело пообещала я.

Я набрала номер Феоктистова, и мне предложили оставить сообщение после сигнала. Естественно, я отключилась – что я могла сказать этому неведомому мне собеседнику? Предложить позвонить частному детективу Ивановой? Да какой же нормальный человек в ответ на такую просьбу сам позвонит? Я бросила мобильник на сиденье и собралась поехать к Венчику, но тут он зазвонил. «Неужели Галкин уже все для себя решил?» – обрадовалась было я, но это был Кирьянов.

– Танька, я тут так замотался, что забыл тебе сказать: договорился я о встрече в налоговой! – извиняющимся тоном сказал он.

Вообще-то эта налоговая была мне уже совсем ни к чему, но, раз Володя старался, договаривался, на глаза людям лез, надо было ехать туда, иначе неудобно получится.

– Ой, как хорошо! – Я сделала вид, что обрадовалась. – Говори, к кому мне там обратиться?

– Его зовут Игнатов Вячеслав Васильевич, скажешь, что от меня. Позвонишь снизу из проходной, выпишешь пропуск – и вперед, – объяснил мне Кирьянов.