Фантазия VS Реальность
Шрифт:
– Отдай! – прорычал спятивший дед. – Это мое!
– Не отдам! – воскликнула девчонка, и в ее огромных глазах заблестели слезы. – Он – мой друг!
– Глупая! Это еда! Моя!
– Дедушка, – я схватил старика за плечо, развернул к себе и сунул ему в руки полкусочка от своего хлеба, – держи. И оставь котика в покое.
К счастью, дед оказался сговорчивым: он сунул в рот полученный хлеб и, шатаясь, пошел куда-то.
– Привет, Костя, – выговорила девчонка.
– Маша? – удивился я, узнав в этой девчонке свою давнюю соседку
Маша изменилась: личико вытянулось и побледнело, а в косичке были видны белые пряди. Но глаза остались такими же огромными, такого прозрачно-голубого цвета, как две льдинки. Вздор, о чем я думаю? Льдинки у фашистов вместо сердец, а у Маши глаза цвета… цвета неба. Мирного, голубого неба. Неба Победы.
– Ты… ты куда-то торопишься? – быстро спросила Маша.
– Да. Моего брата утащили проклятые фашисты! – сказал я и потопал дальше. Она увязалась за мной.
– Мишу? К-как? Фашисты в городе? – испугалась девчонка.
– Нет, они не смогли ворваться, – объяснил я.
– Ты идешь к ним?
– Скорее всего.
Мое равнодушие к своей судьбе ее напугало, но она не сказала ни словечка, продолжая семенить за мной. Не стала упрашивать «не делать этого», вообще не стала разубеждать меня в абсурдности моего решения. Спасибо. Всю дорогу я ощущал ее немую поддержку, и, надо отдать Маше должное, она очень помогла мне.
На самом краю Ленинграда нас остановили солдаты и сурово поинтересовались:
– Эй! Жить надоело?
– Говорят, тут немцы недавно были? – вопросом на вопрос ответил я.
– Были, но мы их выгнали, – сказал хмурый небритый мужчина.
– Они утащили моего брата, – произнес я очень даже спокойно, когда как внутри плескался целый океан бушующих чувств. – Я должен вернуть его.
– Они кого-то утащили? – удивился дед с сигаретой в зубах.
– Парень, полегче! – невесело рассмеялся тот же небритый. – Идти на чай к фашистам, сынок, это самоубийство. А может, и хуже. Даже если мы соберем все свои силы, нам, измученным и голодным, их не одолеть.
– Я не прошу вас идти со мной. Я прошу… оружия. Пожалуйста.
– Парень, ты спятил с голода! – заметил мужчина.
– Дадите или нет? – перебил его я. Времени не было.
– У нас самих оружия не хватает, – развел руками небритый.
– Я все равно пойду! Куда они хоть отступили?
– На южное побережье Ладожского озера, – сказал он. – Парень, мы никого не держим. Я бы и сам с удовольствием попер на немцев, чтобы, знаешь, пан или пропал, но кто же будет держать цепь Ленинграда? Кто, если не мы с ребятами?
– Эй, сынок, – дед, дымя сигаретой, протянул мне финский нож и гранату. – Идешь с Богом, но так оно вернее будет.
– Спасибо, – сказал я и спрятал оружие в карманы куртки. Кажется, я никогда не говорил так искренне.
– Спасибо, Костя, что Мурзика спас, – прошептала Маша, когда я к ней повернулся. Какие же у нее глаза… голубые, как бирюза. Как небо Победы. Сердце екнуло, когда она посмотрела на меня доверчивым взглядом. Этого еще не хватало!
– Ерунда, – отозвался я, но губы от холода плохо слушались меня. – Ты иди… не мерзни… и Мурзика своего не морозь.
– Я тебя еще увижу, Костя?
– Я постараюсь вернуться, Маша, – сказал я, точь-в-точь как когда-то отец. – Обязательно.
– Тогда до встречи, Костя. Удачи тебе, – тихо-тихо произнесла девчонка и, развернувшись, пошла прочь.
И я пошел. Миновал защитников Ленинграда, которые бормотали мне вслед слова благословления, и, стараясь меньше находиться на открытых местах, где меня мог заметить любой вражеский самолет, направился к южному побережью Ладожского озера.
Они не могут убить Мишу! Если его убьют, зачем мне жить? Кого мне ругать? Над кем подтрунивать? Кого защищать?.. Мои озябшие пальцы скользнули под куртку и рубашку, и я нащупал серебряный крестик. Боже, спаси и сохрани!
– А я знаю, какой сегодня день, – сказал мальчик лет шести, когда его брат, растрепанный и мокрый от дождя, вошел в двери их домика.
– Поздравляю, – проворчал мокрый парень и, высыпав на пол несколько картофелин, взялся за нож, чтобы их почистить. – Ты лучше воды в кастрюле на печку поставь, умник.
Шестилетний мальчик нисколько не смутился, привыкший к причудам своего старшего брата, и послушно принялся выполнять его просьбу. А потом он повернулся к нему и, не выдержав, торжественно объявил:
– У тебя сегодня День рождение! С Днем рождения, Костя! Вот, держи, – мальчик протянул брату лежащий на его ладони крестик. – Он серебряный. От вампиров, наверное.
Костя смешался, но взял у брата подарок и, разглядев его как следует, тепло поблагодарил:
– Спасибо, Миша. Он очень красивый. Но я не могу его взять.
– А подарки обратно не возвращают! – заметил Миша.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил Костя и повесил крестик на длинном шнурке себе на шею.
Чертовки холодно! Кажется, пальцы на руках и ногах вот-вот превратятся в лед и отвалятся. В обуви уже давным-давно снег, а я все иду по сугробам вперед, как упрямый осел. И есть охота… У меня лежит в кармане остаток хлеба, но это не мне. Это Мише.
Ладожское озеро. Величественное зеркало, скованное зимним льдом. По нему проходит «дорога жизни», как ее называют ленинградцы. Многие пытались сбежать по этой дороге из осажденного города, но немцы, как будто забавляясь, убивали каждого. Мирный житель ты, солдат ли, офицер – им все равно, лишь бы палить было по кому.