Фантом
Шрифт:
– И толку?
– Оливия саркастически ухмыльнулась.
– На свете полно людей с нестандартными предпочтениями...
Люция сразу же догадалась обо всём, даже о том, что не было произнесено - так часто происходит между очень близкими подругами - и легко погладила Оливию по руке.
– Не расстраивайся.
– Ты тоже не вешай нос, - ответила Оливия приободрившись, - ты настоящая красавица! Поверь, если бы мы все ходили по улицам одинаковыми пучеглазыми куклами, парням было бы совсем не интересно, и они вообще не обращали бы на нас никакого внимания, как на манекены
– Высказывание советов и ободрений неизменно доставляло Оливии удовольствие и добавляло ей уверенности в себе. Она любила повторять вычитанные или ранее услышанные от других мысли, удачные на её взгляд, даже если сама не вполне могла ещё их прочувствовать и разделить.
Люция хихикнула смущенно и благодарно, подхватила пакет, и снова они пошли, оставляя позади море, полчаса назад нежно ласкавшее их тела, прощающееся с ними шепотом, серебрящееся в лучах солнца.
2
Это была их самая любимая игра. Они часто играли в неё при посторонних, удивляя и озадачивая тех. Подчиняясь общему настроению, иногда они сами даже начинали верить, что читают мысли друг друга.
Одна из девушек раскладывала на столе несколько игральных карт - обе запоминали их - потом переворачивала карты рубашками вверх, перемешивала и выбирала наугад одну, смотрела на неё сама и клала на место, а другая девушка, держа подругу за руку и внимательно глядя ей в глаза, угадывала, что это была за карта.
Случалось, что Оливия и Люция не ошибались девять раз из десяти.
– Да вы просто феномен ходячий! Единое сознание!
– восклицали пораженные зрители.
– Или мухлюете?
– Фокусницы... В чем секрет?
Оливия и Люция переглядывались и загадочно улыбались. Никакого секрета не было. Они действительно угадывали карты. Глядя в глаза, чувствуя тепло рук, они умудрялись прочесть их в душах друг друга. А вот с остальными почему-то ничего не выходило. С Роксаной и у Оливии, и у Люции случалось не больше двух трёх совпадении из десяти.
Они решили, что с помощью этой игры можно улавливать таинственную связь двух людей, определять степень близости между ними, глубину взаимного проникновения их миров - нечто неощутимое, неописуемое, невероятное.
Это было, разумеется, их наивное девичье полуфантастическое предположение, но в какой-то мере оно соответствовало действительности: подруги на самом деле старались открыться друг другу так полно, как только возможно, и составляли практически одно целое.
Люция закончила десятый класс, Оливия была пятью годами старше, студентка. На солнечном побережье они проводили лето, а осенью уезжали домой - в большой город.
Оливия укротила мощный, бесхозно стоявший в сарае у дяди мотоцикл, когда-то принадлежавший её двоюродному брату, которого отправили учиться за границу. Как же лихо носилась она, оседлав его, по извилистому шоссе вдоль побережья и по плоскогорью, вздымая густые клубы жёлтой пыли! А сзади, обхватив её за пояс и тесно прижимаясь к ней, неизменно сидела Люция. Их длинные волосы, выбивающиеся из-под шлемов, развеваясь в воздухе, смешивались, глаза горели азартом скорости, юности и жизни...
Это было хорошо.
У
Оливия и Люция обычно приходили сюда по двухколейной утоптанной, когда-то проделанной трактором дороге, на плоскогорье над морем сухой и пыльной, а здесь, в бору, изрытой корнями, усыпанной прошлогодней, мягкой бурой хвоей. В пути они болтали - это была уже давно сформировавшаяся между подругами традиция - когда требовалось обсудить что-то важное, какая-нибудь из них просто произносила фразу "идём на пятачок", а другая только кивала, поняла, мол, есть разговор.
Иногда они брали с собой Роксану, Нору или ещё кого-нибудь из девочек, но в таких случаях обычной откровенности не получалось - обе обострённым женским чутьём угадывали в них чужих и, желая сохранить привычную замкнутость, целость своего подружьего мирка, остерегались говорить по душам в присутствии посторонних - обсуждали какие-нибудь пустяки.
– Ты знаешь, - призналась Люция Оливии по дороге к пятачку, - когда я ловлю на себе взгляд Роксаны, мне кажется, что она... Как бы объяснить получше... Ну, сравнивает что ли, оценивает...
– Так ведь и ты её оцениваешь, - сказала Оливия, - ты же спрашивала меня про глаза...
– Не без этого, - Люция вздохнула, - так, наверное, все девчонки. Каждая хочет быть самой-самой.
Оливия присела на толстый корень и приветственно провела ладонью по могучему стволу сосны с "грудью", она воспринимала её как живого советчика, союзника и всегда здоровалась.
– А я думаю, что ей просто нравится Артур, - задумчиво произнесла она, продолжая поглаживать дерево.
– Послушать тебя, так весь мир в него влюблён! - с доброй насмешкой заметила Люция, - только это вряд ли. Роксана же его двоюродная сестра...
– Когда это мешало?
– не согласилась Оливия, - напротив, то, что они целое лето живут в одном доме, едят за одним столом, спят на одном чердаке... Это так сближает.
Она замолчала, ведя пальцы вниз по стволу к корню, на котором сидела.
– Мне кажется, что это не из-за Артура, - Люция присела рядом с подругой.
– Роксана просто нас не любит. Нора тут недавно мне передала, она такие вещи говорит про нас за спиной...
– Норе я тоже не доверяю.
– Но почему? Она вроде вполне доброжелательно к нам относится. Мне даже кажется, что она хочет сильнее сблизиться с нами, ищет нашего внимания. Иначе она вряд ли стала бы передавать мне слова Роксаны, они ведь подруги... Может, Нора хочет дружить с нами больше, чем с ней?